Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

по моральному кодексу строителя коммунизма» — откуда это? Почему я, вы, кто-то третий, десятый должны такие обязательства брать? По моральному кодексу! А почему не по уголовному? Или по уставам, по военной присяге? Ах, по ним и так, без обязательств, положено? Тогда по чему я, кандидат в члены КПСС, или вы, член партии, или другой кто-нибудь, комсомолец, для которых этот ко декс — закон, раз он в нашем партийном уставе, в Про грамме партии записан, почему мы должны его еще в свои обязательства всовывать? Выполняй — и дело с концом. Так нет — и пишем, и «обязуемся». Кому тогда наши за явления нужны: «примите в партию, примите в комсо мол — с Программой и Уставом знаком, полностью их признаю и обещаю выполнять всегда и во всем»? Зачем же еще какие-то обещания? Я попытался было что-то сказать, объяснить Артуру, но любое возражение только вызывало в нем новый при лив вопросов, едких тирад, категоричных до безапелляци онности выводов. Слово за слово — и, забыв про будущий очерк, про свои корреспондентские обязанности, я по-маль чишески заспорил с Лиепиньшем. Разошлись мы с ним далеко за полночь. А на следующий день, наскоро уточ нив кое-какие детали того, что было записано у меня на кануне, я уже сам втянул парня в продолжение спора. Мне хотелось понять его, но еще больше — и это, по жалуй, главное — я был уверен, что он во многом не прав и что мне почему-то необходимо переубедить старшину. Последнее оказалось не так-то просто. Артур говорил го рячо, резко, по-настоящему волнуясь, высказывая что-то свое, прочувствованное и передуманное, прорвавшееся, быть может, через барьеры привычной, но искусственной сдержанности. Наверное, я сумел бы и тогда все это уви деть, если б сам не был захвачен спором и если б не взгляд Артура — внимательный, даже в самые «взрывные» минуты чуточку настороженный. В нем, как мне все время чудилось, не исчезая, пряталась легонькая насмешка. Она-то и заставляла меня все отчаянней бросаться в не ожиданную дискуссию. Он был сильный противник. На лету подхватывая каж дое неудачное слово, не очень убедительный аргумент, старшина тут же обрушивался на них и, приводя пример за примером, начисто разбивал. И все это укладывалось в длинный список, который можно было бы озаглавить од ним словом: «Плохо!» Так прошел и второй вечер, который кончился бы неиз 15