Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

как и что с ними, помнят ли его, разлюбезного. Он, пони маешь ли, вернулся бы — боится, что расстреляют за старое. Тут матери деваться некуда — пришлось Кириллу рас крыть все. Ну, представляешь, каково это парню? Неделю, говорит, маялся, потом махнул в район, где они раньше жили, — ходил по домам, расспрашивал лю дей, которые помнили, каким отец полицаем был. Про дя дю все показали — зверь и паскуда, а вот отец, выходило, хоть и замарался этим своим полицайством по уши, ниче го будто такого не позволял: жил скромно, на чужое не зарился, знал своих лошадей, возил брата, а до остально го вроде и не касался. И бежал-то больше по братниному приказу и наущению: тот его на испуг, видать, взял. Вернулся Кирилл домой, тогда и написал ответ. Да и то не хотел — мать пожалел. А написал так: давай возвра щайся — никто тебя не казнит, а если и судить будут, так потом хоть человеком станешь, авось мать хоть на старо сти за все переживания немножко тепла увидит. А тот, из Бельгии, опять свое: небось врешь, сын, — расстреляют меня, как брат из Канады пишет. Ну, тогда Кирилл ему свое последнее слово отписал: приезжай, если ты мужчина, тогда, что б ни сделали с тобой, ты — мой отец, а нет, будешь всяких гадов советы слушать — тогда и не пиши больше, оставайся себе как знаешь, не порть нам с матерью жизнь. С тем и ушел на службу. Потом еще два письма было — мать сюда переслала. Вроде собирается тот батяня все-таки возвращаться. Ки рилл уж больше не отвечает — ждет, какое отец решение примет. Но пока в анкетах у него это самое «пропал без вести» проставлено, а сам он, значит,— молчок. И так молчал он, старший матрос Кирилл Угринович, по самый край — до партийного собрания, где его в кандидаты принимать бу дут. А тут не выдержал — доверился мне. Рассказывает, стало быть, а у самого голос дрожит и подбородок прыгает. Досказал — вот, говорит, теперь решай, Иван Данилыч, что мне делать. Может, пока не поздно, заявление назад взять — потому что лучше так, чем потом от ворот поворот получить... А то — рассказать все завтра на собрании, и пусть... Крепко взял меня парень — аж голова трещит. Исто рия, в общем, дрянь. Стал я прикидывать. Что, изменилось мое мнение о нем, о Кирилле? Да нет — пожалуй, наобо рот. Он же не виноват, что папаша ему такую свинью под 144