Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

не поверил. Умом-то он все понимал и в общем вел себя правильно, а внутренне... Это в таких делах всегда чувст вуется. Вот и пошло: за Артуром все, а Лубенец один, как в пустыне... Для нас просто: текучка — одно, второе, де сятое... Завертелось, не уловили и — спокойны. А он ви дите как воспринял... Заряд кончился, и Олег Алексеевич опять стал другим. Теперь это был новый Порошин: сознание своей ошибки, горечь ее, боль за непонятого им молодого матроса, за его одиночество перемешались в нем с радостью неожиданно го открытия, нового понимания Лубенца, каких-то очень важных черточек его характера — все это переплавилось в замполите в спокойную решимость вырвать Сергея из его одиночества. Именно так я понял тогда его заключи тельные слова: — Нет, что хотите, а Лубенец — личность. Вы обрати ли внимание, что он и гибель Артура берет на свой счет? Зря, конечно, но дело не в этом. У него же есть полнейшее опра:вдание. Тогда... перед гибелью Артур передал в цент ральный: «Лубенец все сделал правильно!» Мы, признать ся, не очень вникали — не до того... И потом — тоже. А Лиепиньш, видно, что-то понял и считал важным. И Лу бенец не мог это не почувствовать. Но ведь не захотел вос пользоваться! И вам ничего не сказал. Такое не каждому дано — слабый непременно бы ухватился... Я даже вот до чего додумываюсь. Лиепиньш, конечно, взрослее... Да-да, взрослее, целенаправленнее. У него убежденность — это как стержень. А Лубенец — мальчишка. Ему, может быть, повезло меньше: у него не было ни такого старика, как учи тель Эмкалн, столько вложивший в Артура, ни целины, да и мы, надеюсь, что-то все же дали Лиепиньшу, чего не сумели сделать с Сергеем. Но помоги Лубенцу, направь его куда надо — только не битьем, не пинками... Как еще знать, какой силы человечище подрастет. Если уж сейчас Артур его только пригнул, а сломать не сумел... Знаете, я даже думаю, что оттого, так и получилось, что два силь ных сошлись. Да-да! Это ж, понимаете, как: ни тот, ни дру гой уступить не хочет, оба органически против любых ком промиссов, а в результате — ерунда ерундой, одни битые горшки, да если б еще одни горшки... Он вдруг резко оборвал себя и, не глядя на меня, не ожиданно глухим, словно прокуренным, голосом закончил: — Вы уж извините, что я так — по-бухгалтерски... Ар тур для меня... А, чего там... Его нет и не будет... А Лубе- 138