Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

первой статьи Лиепиныиа, да и по моим собственным на блюдениям, после суда к службе относится добросовестно,, все приказания выполняет точно и в срок, замечаний прак тически не имеет; по ходатайству старшины команды,, то есть того же Лиепиныиа, подтвержденному командиром боевой части, с него снято ранее наложенное взыскание — за тот самый случай, о котором мы с вами и толкуем! сейчас. Я нарочно излагаю таким официальным тоном — вот так же мы и отнеслись к самому Лубенцу. А почему? Да слишком много симпатий Артуру отдали, на этого уже- не осталось. К тому Же вроде и не за что... Но это — по началу. А потом... Потом уж очень все благополучным ка залось. Вот и думали: понял человек, исправляется. И еще.. Мы же знали, к примеру, что это Артур, по сути, с него’ взыскание снял — значит, и с этой стороны полный поря док. Но он-то, Лубенец, не знал. Он видел другое: его- строго контролируют, проверяют — стало быть, не верят... Правда, тут мы, конечно, можем допустить еще один; поворот: парень попробовал, получил, как говорится, сда чу с довеском, понял, что такое тут не проходит, и ре шил — черт с вами, как-нибудь перебьюсь, не вечно же мне эту лямку тянуть... Не думаю! Почему? Потому что- тогда бы он не пришел к вам. Или не так рассказывал. Поначалу он, вероятно, и не все уловил, но иначе и не могло быть: поворот-то у него уж больно крутой вышел. Но главное Лубенец еще на суде понял — потому и пом нит так каждую мелочь. Значит, в целом, в основе своей, он уже и тогда был лучше, чем мы его оценили. И вот тут самое важное начинается. Помните, как он на суде от своего заявления отказал ся? Мы же тогда решили, что он это с перепугу: надавили на него как следует, он и решил — лучше сам, а то еще хуже будет. Ну что тут скажешь? Может, даже так и бы ло... Только мы на том и остановились, а он дальше по шел. В этом-то как раз и вся разница... Говорю, говорю, а сам думаю: почему? И, пожалуй, основная загвоздка все-таки в Лиепиньше. Нет, я не соби раюсь валить на него — виноват-то, разумеется, я, и ни кто другой. Но уж очень мы привыкли, что у Артура все в конце концов правильно получается. И забыли, что лет-то ему всего чуть за двадцать. Тут и пожилой не вся кий сумеет, а ему — двадцать... Лиепинын действительно не умел прощать. Или про щал, но очень трудно, не сразу. А тут, видно, не смог, 137