Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

дишься, жить было... А может, черт его разберет, так и на до? Может, тут и есть оно — смысл этот?.. РАССКАЗ ЧЕТВЕРТЫЙ И РАССКАЗ СЕДЬМОЙ (Неожиданные дополнения) За все дни моего пребывания у подводников Порошин фактически так ни разу и не вышел из им же очерченного круга своего участия в моих розысках истинного Артура Лиепиныла. Он упорно оставался лишь «гидом», и мне, несмотря на едва ли не ежедневные, весьма настойчивые попытки, все же не удалось сделать его автором хотя бы одного из рассказов о старшине. Приходилось утешаться тем, что уж «гидом» капитан третьего ранга был — луч ше себе и во сне загадать трудно. Встречались мы часто — несколько раз на дню, и ско ро эти разговоры с Порошиным стали для меня чуть ли не обязательными. Собираясь ли беседовать с кем-то из экипажа, записав ли очередной рассказ, я шел к Олегу Алексеевичу и, если только позволяло время, делился с ним своими планами, впечатлениями, что-то уточнял, что-то просил пояснить. Капитан третьего ранга терпеливо возился со мной. Казалось, он знает все и про всех. И лишь однажды я видел замполита другим. Я рассказывал о Лубенце. И вдруг увидел, как насто рожился Порошин, как раздосадованно, почти даже гнев но, перечеркнул он крест-накрест лежавший перед ним ли сток бумаги, по обыкновению испещренный завитушками росписей. Олег Алексеевич слушал теперь меня со все ра стущей тревогой. Она ясно читалась в его глазах. Потом я ответил на несколько вопросов Порошина — они были неожиданны, непросты, серьезны... — Эх, Лубенец, Лубенец! Как же это я... такого ваньку свалял! — замполит вскочил, заметался в тесном простран стве каюты, словно лопнули какие-то крепкие путы, дер жавшие его до сих пор, словно растаяла наконец его, каза лось, ничему не поддающаяся оледенелость. И столько бы ло в нем, этом умном, обычно великолепно владеющем со бой, аскетически скупом на внешние проявления своих чувств человеке, настоящего волнения, что я почувствовал 5 Л. Крейн 129