Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

дир корабля. Что он, от себя, что ли, командует нами? Нет, у него больше знаний, опыта, умения — вот почему о» командир над нами, вот почему ему дано право именем страны приказывать мне, Лубенду и другим. И он как командир обязан всячески добиваться, чтобы все его при казания обязательно выполнялись, чтобы никто не посмел вредить делу, которому он поставлен служить. Вот почему и я, и каждый из нас обязаны подчиняться ему. Для матроса Лубенца я тоже был командиром. Пусть малень ким, всего на одну-две ступеньки выше, чем он, рядовой, но это ничего не меняет. На моем месте мог быть кто угод но, и, когда Лубенец наплевал на мое приказание, когда он плюнул мне на погон, он плюнул не на меня, оскорбил1 не Артура Лиепиньша — частное лицо. И я не защищаюсь, а обвиняю. Вас, матрос Лубенец! Я собирался это сделать сам — сразу после окончания работы на дизеле, которую считал более срочной. Вы своей жалобой опередили ме ня. Что ж, я делаю это теперь. И последнее. Я понимаю, что судят не Лубенца, а меня и что решение может быть разным. Я, конечно, приму лю бое. Единственное, о чем я прошу, — это поверить, что я говорил здесь не для того, чтобы смягчить это решение, чтобы как-то словчить, выпутаться из трудного положения, спекулируя на высоких словах, на святых для всех именах. Я говорил искренне — так, как я понимаю, как убежден и как верю. И я еще раз настаиваю: то, что произошло, между мной и Лубенцом, — это не избиение старшиной подчиненного. Я ударил Лубенца как рядовой гражданин. Любой из нас, увидев на улице хулигана, пристающего к женщине, оскорбляющего своим поведением людей, не задумываясь вмешался бы и, если нужно, применил си лу. Лубенец оскорбил меня, мои убеждения воина, совет ского человека и комсомольца. Защищаясь, я ударил его... Защищаясь! ...Сергей долго молчал. Он сидел, опустив голову, и, ко гда поднял ее, я вновь поразился происшедшей в нем пе ремене. Взгляд его потух, лицо было усталым, да и весь он как-то словно опустошился, потерял твердость — так, будто вместе с речью Артура он вынул из себя все, что держало его. Бесцветным голосом, неохотно закончил: — Ну, в общем, оправдали его. Решили, что нету тут преступления. Пускай вроде командование корабля само разберется и, если что, само и накажет... Ну и про меня записали, и еще... Так я пойду, а? 127