Крейн, Л. А. Торопись успеть : повесть, рассказанная экипажем подводной лодки / Леонид Крейн. - [2-е изд.]. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1988.

ка. Повернулся к Артуру и спрашивает — вроде того, со гласен он или нет. — Нет, — отвечает, — я уже заявлял и повторяю: мне защитник не нужен. Все, что можно сказать по моему де лу, я скажу сам. Никаких претензий ни к составу трибу нала, ни по ведению следствия у меня нет. Так же, как нет никаких оснований не доверять человеку, назначенному з а щищать меня на этом процессе. Но здесь, в зале, сидят мои товарищи, мои командиры и мои подчиненные. Они ве рили мне, мы вместе служили одну службу, и я хочу сам отвечать перед ними за свой поступок, сам объяснить, что я сделал и почему. Смотрю на него: говорит четко, громко, с лица вроде даже спокойный, только чуть бледный да под глазами кру ги — так и кажется, что это у него глазищи такие огром ные, аж страшно. И, знаете, даже озлился я. И чего, ду маю, из себя корчит? А тут еще сзади, чувствую, как гля нет кто — будто шилом кольнет. ...Вот слушаете вы меня, а сами небось думаете: какой же он, то есть я, Лубенец, подонок — сам такую бузу з а теял, человека под суд подвел, теперь сидит, в подробно стях все рисует, вроде даже выставляет себя. А может, мне самому через край паршиво? Может, я потому и помню все и теперь вам рассказываю, что не такой уж пижон Лубе нец, тоже чуть-чуть кумекает. Может, если б Артур не та кой злопамятный был... Я ж потом как лучше старался. Оно вроде подойти бы к нему, объяснить... Только разве подойдешь, если он к тебе замороженный? Что ни сделай, пять раз проверит, пока убедится. Слово мое ему — что брехня собачья. Да и другие тоже: по сей день, что до ме ня касается, — как глухие. Почти начисто вычеркнули. Может, если б не это, то есть если б он хоть немного з а был, хоть на столько поверил, ничего бы и не случилось. Сидел бы с вами и сам все рассказывал. Ну да чего там! Вы небось сами все знаете. Я и вовсе не хотел ничего говорить, да замполит наш так нам всем насоветовал — говорите, вроде, как понимаете. Только — если правду, пусть она какая ни есть, даже пусть некраси вая. А врать — тогда лучше совсем не надо. Вот я и наду мал: спросите — все рассказать... Я слушал его с каким-то странным чувством. Лубенец говорил неровно, как бы толчками. То быстро быстро, не задумываясь в выборе слов, проглатывая их окончания, и тогда в голосе его — хрипловатом и низком, 120