Крейн, Л. А. Адмирал : кинороман / Леонид Александрович Крейн // Мурманский берег : литературный альманах / [Союз рос. писателей ; сост. Б. Н. Блинов]. – Мурманск, 1993.

уже по-летнему высокое солнце, снимает и берет на руку тужурку, фуражку, подхватывает поставленный у ног ’’дипломат” , идет вдоль перрона. Из дверей вокзальчика выскакивает молодой, спортивного вида парень. — Товарищ Рудаков? — говорит он, подбегая. — Здравствуйте. Спасибо, что приехали. — Перехватыва ет у Рудакова поклажу и весело, словно давнему знакомо му, сообщает: — А я, знаете, чуть было не опоздал. Вот роги-ноги. Ну и влетело бы мне от Ким Тимыча! А те перь что? Теперь мы, роги-ноги, в полном ажуре. — А сам-то Ким Тимофеевич, где? Здоров ли? — спрашивает Рудаков. — Ким Тимыч-то? — живо откликается парень. — А что ему будет! Он же, председатель наш, без износу! С ним, знаете, как? Целый день мотаемся из бригады в бригаду, у меня, бывает, аж круги в глазах, а он — хоть бы хны! Вот человек, роги-ноги! Тем временем они, пройдя через вокзальчик, подходят к стоящей почти у подъезда не очень новой, но аккуратной, словно бы только что умытой ’’Волге” . Парень кладет на заднее сиденье, рядом с небольшой хозяйственной сумкой ’’дипломат” Рудакова, отнимает у него тужурку и фуражку, вешает их на крючок, вделанный в боковую стенку салона. — Ну что, вперед? — спрашивает, улыбаясь, Рудаков и неожиданно добавляет: — Как это у вас? Роги-ноги! — Есть полный вперед! — с подчеркнуто флотской лихостью откликается водитель, распахивает переднюю дверцу. — Прошу! Да, меня Николаем зовут. А вы, я знаю, Андрей Николаевич. ’’Волга” легко берет с места, неожиданно быстро, почти сразу проскакивает пристанционный поселок и ка тит по ровной асфальтовой ленте, вытянутой меж полей, наполовину уже убранных и глядящихся словно бы неоп рятно, во всяком случае — голо. — Может, вы, Андрей Николаевич, перекусить хоти те? — спрашивает Николай и кивает назад. — А то у меня там, в сумке, пирожки есть. С вишней и с творогом. Вот роги-ноги! Надо бы сразу спросить! А пирожки свежие, утрешние. Небось, еще тепленькие. И чай — в термосе. — Спасибо, — отказывается Рудаков. — Я чай в ва гоне попил. Проводница приветливая попалась. Знала, мне выходить, и вскипятила пораньше. — Это потому как вы флотский, — весело итожит 217