Крейн, Л. А. Дуга большого круга : повесть / Леонид Крейн. - Мурманск : Мурманское книжное издательство, 1980. - 285, [1] с. : портр.

Тут, кроме всего прочего, срабатывали еще два обстоятельства. Во-первых, сама драка. Взрослый человек, офи­ цер, вдруг ни с того ни с сего бьет товарища — бьет жестоко, умело, отработанным боксерским ударом. И тут же, с тем же холодным расчетом наносит еще удар — теперь уже совсем постороннему чело ­ веку, который хотел лишь одного: предостеречь, ос­ тановить прямо-таки хулиганский кулак. И все сто на глазах у женщин, детей... А дальше? А дальше этот, видите ли, супермен небрежно обзывает сбе­ жавшихся, встревоженных людей базаром и спокой­ но отправляется спать. Это казалось особенно диким. И во-вторых. Тогда обо всем происшедшем на площади сразу сообщили «н ав ер х », и следом надо бы­ ло докладывать о том, какие приняты меры и почему меры именно эти, а не другие — более строгие или, наоборот, менее суровые. И тянуть с докладом бы­ ло никак нельзя: кому же это хочется — будь ты большой начальник или не очень — показать себя не способным быстро разобраться в таком немудря­ щем деле, как вульгарная драка? Но что ты тут мо­ жешь поделать, если один потерпевший, вчерашний приятель этого драчуна, не только ничего не пояс­ няет, а чуть ли не оправдывает обидчика, едва не сводит дело почти что к неудавшейся шутке, а вто­ рой, пострадавший уж и вовсе, кажется, ни за что, приняв неуклюжие извинения Климова, наотрез от­ казывается от каких бы то ни было претензий? Сам же виновник всей этой каши упорно молчит, держится независимо, а то и высокомерно. Даже пе­ ред судом офицерской чести, перед лицом этого чрез-вы-чай-ного собрания товарищей, сослуживцев! Это ли — уже само по себе! — не повод для строго­ го наказания! Правда, на кое-какие мысли наталкивало другое: этот странный, такой же неожиданный, как и драка, такой же необъяснимый и жестоко-холодный развод. Жена в два дня собирается и уезжает, ничего нико­ му не объясняя, кроме того, что расстаются они на­ совсем, а он... Опять-таки никаких мотивировок, од­ но лишь презрительное молчание и дерзость в ответ на самые обыкновенно-житейские вопросы: за что, почему, в чем дело? 2 Л. Крейн 33