Козлов И.О. Отход назначен на позавчера. Дубна, 2002.

- Хороший борщец, - ворковал Апполинарьевич, - о*іень хо­ роший борщец! И с косточкой! Боже мой, какая косточка! Повар Кузьмич стоял напротив и довольно улыбался. -Д а откуда у нас столько костей, черт возьми?! - Капитан не выдержал долгого ожидания. - Я вообще не помню, чтобы мы кос­ ти получали! Все взгляды сразу вонзились в Кузьмича: откуда кости? - Нашел вот одну... - Кузьмич растерялся, он, наверное, про­ сто не знал, что говорить. - Какую одну, когда уже вторая?! - капитан наступал. - Это, это... - Кузьмич затушевался, - это... та же самая... Секунд пять длилось гробовое молчание, а потом салон взо­ рвался от смеха. Апполинарьевич так и застыл с костью в половнике, он смот­ рел на Кузьмича, и его взгляд выражал: как же ты мог? - Я ведь хотел как лучше, - Кузьмич выглядел, как нашкодив­ ший школьник, - хотелось сделать приятное, человек ведь любит... - Он говорил про Апполинарьевича, но смотрел на капитана. Дикий хохот продолжался еще минуты две. Не смеялись толь­ ко начальник радиостанции и капитан. - Ладно, иди, а то мы тут до вечера хохотать будем, а нам еще трал поднимать! Кузьмич сразу скрылся на камбузе, а Апполинарьевич все еще продолжал стоять с костью в половнике, не зная, куда ее теперь положить. - Ну, еще долго так стоять будешь? - терпение капитана дей­ ствительно лопнуло. И тогда Апполинарьевич аккуратно двумя пальцами вытащил из половника кость и, держа ее на вытянутой руке, пошел выбра­ сывать за борт, приговаривая на ходу: «Человек любит, надо же, человек любит...» После обеда все снова собрались на мостике. Начали подъем трала. К этому моменту на палубе уже соорудили деревянный ры- бодел, открыли трюм и натянули около него брезент таким обра­ зом, чтобы любой стоявший за рыбоделом мог не глядя бросать рыбу в трюм, и если бы даже промахнулся, то рыба все равно ска­ тилась бы в трюм по брезенту, где ее должен был принимать тех­ нолог. Как раз в этот момент из трюма и показалась голова техно­ лога. Алексей его прежде видел несколько раз, и если бы его тогда 40