Козлов И.О. Мертвый свет. Мурманск, 1994.

♦ ♦ ♦ На зеленом перекрестии галактик, Где роняют свои перышки жар-птицы, Говорила мне Аленушка: «Эх, братик! Ты не пил бы из козлиного копытца!» Я не пил бы из козлиного копытца, Если б память эту просьбу сохранила... Показалась мне студеной та водица И напиться страшной жаждой заманила. Наклонился я к копытцу и ладонью Зачерпнул хрустально чистую водицу... И ударило в лицо болотной вонью! Отразились в мутной жиже злые лица! Засмеялись эти лица, задрожали, Расплескали, веселясь, гнилую лужу. Оказались эти лица сторожами ~— Стерегли мою неопытную душу. Унесли они ее — куда не знаю, Говорят, что мало мест таких на свете, Где была моя душа, дыра сквозная, Пустота и темнота, и вольный ветер. «А бездушный человек, он будто фантик»,— Говорила мне Аленушка-сестрица... — Наливай, браток, еще одну и хватиті — Вправду, хватит! Слушать эти небылицы... ±±± Этот рыжий сентябрь — не воин, Он тяжелых раздумий полон. Весь нервозен и беспокоен, Как ушедший в отставку клоун Ну а я? Ну а сам то, сам-то?! Я такой же, как он, и все же — Все кручу огневое сальто Под неистовый свист прохожих. Рыжий клоун. Сентябрь и стужа ■— Без неистовства, без восторга... Небосвод отразился в луже. Сторожа жгут костры у морга. 4