Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Весенним тёплым днем команда шалунов как-то изловчилась запустить (за веревочку верно) с крыши в рас­ творённое окно класса «птичку» метра 2-3 длиной, свёрнутую из старого лозунга. Эта талантливая и необыкновенно техничная штука привела почему-то Павла Ивановича в особую ярость. «В гневе начал он чудесить»... И выскочив (почему-то!) в коридор, отловил идущего мимо класса робкого и невинного первоклассника, скрутил ему руки за спину (увечный Павел Иванович был ловок) и привел к директору. «Хулигана привёл» - заявил он победно. Логики, как видите, никакой —волна безумия. Жестокие дети изобличали Павла Ивановича в безумии таким образом. Сговаривались и проводили в тетрадях «поля» кривыми линиями. «Хулиганы» —говорил Павел Иванович, совершая процедуру проверки оформления тетрадей. Первая по очереди обхода тетрадь была обезображена кривыми красными линиями. Дальнейший обход выявил всеобщую кривизну. Павел Иванович злился. Заговорщики сочувс­ твенно глядели на учителя. Дескать, сбрендил - галлюцинации начались... И крутили пальцем у виска. - ...Так, - говорит Павел Иванович, - девятнадцатилетняя дубина, - ничего не знаешь, - ставлю «один». - Павел, не ставь «кол», лучше послушай, что случилось в Казани. - А что там, бишь? - механически соглашается послушать любопытный Павел Иванович. - А в Казани один ученик зарезал преподавателя за то, что тот ему оценки занижал... Бесстрашный Павел Иванович выпрямлялся гордо. «Даже если ты с ножом к горлу подойдешь ко мне и ска­ жешь: Павел, поставь «пять», я тебе - единицы, единицы, единицы...» И разъярённый математик ставил в журнале «колы» куда попало. Сэхэшовская молва утверждала, что Павел Иванович, бредя по коридору, бормочет себе под нос тирады типа: «Я закален в борьбе с учениками, я привык, что за каждым углом враг. Я не боюсь даже вашей хулиганской подполь­ ной комсомольской организации...» В потоке пародий, преувеличений уже не отделить правды от вымысла. Школьные рапсоды сделали Павла Ивановича вполне легендарной личностью. Несомненно, однако, что детские политические организации старый учитель не жаловал. Слово «пионерия» у него срослось с постоянным эпитетом «идиотская». Пионерия идиотская. «Макаки собрались» - сухо констатировал Павел Иванович, входя в свой воспитательный класс. КОТОРЫЙ ТОВАРИЩ ОТЛИЧНЫЙ Нехитрое дело смеяться над отставными дубоватыми полковниками. Но ведь приходится - был у нас такой: подполковник Мищенко. Минувшая война облачила самых необразованных и недалёких мужчин в большие чины. Послевоенное время их, уже никому не нужных, разбросало по школам преподавать военное дело. «Самолёты делаются из, паетели, ельмения. Металл такой, паетели. Вернее, из дурельмения». Бедный полуполковник уважал сложные научные слова, хоть и справлялся с ними плохо. . . .Идёт урок. Велел всё записывать. «Сегодня у нас урок военной топографии, паетели...» «Как, товарищ подполковник, простите, не успел, - военной порнографии», - начинает издеваться патентован­ ный юморист из учащихся. «Нет, паетели, порнография курсом, паетели, не предусмотрена...» Слово «порнография» подполковник Мищенко почему-то не знает, но очень любит слово «похабно». «Похабно» сотреть, паетели, как вы, товарищ Ковалёв, держите винтовку». - «А она у меня почему-то вы­ скальзывает...» - «Отвечаю. Винтовка что - скользкая. Потому что она что - смазанная. Так её надо что - крепчее держать, паетели!» Любил Мищенко военные порядки и установления. Чувство восхищения вызывали у него великие, предус­ мотренные уставом, полномочия несущего караульную службу. Мищенко с аппетитом приводил живописные приме­ ры их осуществления. «Вот, паетели, случай. Стоит человек, или иначе, караульный. Со специальной, паетели, собакой. Идет ста­ рушка к охраняемому объекту. Старушка, паетели, глухая. Часовой даёт окрик, собака даёт лай. Часовой —в воздух. Старушка прёт. Часовой стреляет. Старушка наповал». Чётко и с большим подъёмом и с чувством святой праведнос­ ти эпизода рассказывает нам всё это подполковник. Я не хотел стрелять и придумал для смеха «транцедентальный радикулит глаз». Расчёт был правильный. Ми­ щенко научных слов уважительно испугался, и мне удалось удовлетворить свои сектантские наклонности к ненаси­ лию и нестрелянию. (Мне неисправимо кажется, что самцово-мужская, первобытнопещерная тяга мальчиков к удару, к выстрелу, к внедрению —то есть к самоутверждению силой —первопричина войн. Избавиться от этого вряд ли можно. Это поло­ вой синдром. И тут, как видите, не без Фрейда...)