Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Так случилось, что у моей семьи вообще не было постоянного жилья, и дом у фабрики-кухни (которого уже давно нет), на большом проспекте Васильевского острова, стал нашим третьим послевоенным местом жительства. Семья жила трудно. Впрочем, многие так жили. Отец мой по образованию инженер-химик. Его пристанищем стал в ту пору техникум общественного питания, где он и преподавал эту самую химию. Он любил компанию, любил быть в центре внимания, окружал себя «лихими друзьями»... Но иногда, вдруг как бы спохватившись, занимался мной, приобщал к наукам. Он бросал меня от минералогии к химии, от физики к астрономии. Своего брата Павла я тогда либо вообще мало замечал, либо ссорился с ним жестоко. Братские чувства про­ снулись позднее. Но никакой родственной дружбы у нас не получилось. И это одно из мучений и моей, и его жизни. Наша самоотверженная мама жила тогда для нас троих и для кузин, которых нам еще доводилось привечать в единственной комнате. Мамы, естественно, хватало только на материальное и гигиеническое обеспечение жизни. Душа росла неви­ димой для обоих родителей. Незримо вырастали во мне, сменяя одна другую, мои «личные драмы». С Борей мы, по-прежнему, дружили. Встречались почти каждый день в городе. Город прочерчивали маршруты наших дивных прогулок. Я пишу эти главки потому, что мне хочется нарисовать тот фон, на котором сияла дружба и темным огнем горела несчастная любовь. Это ведь то, чем хороша и мучительна недолговечная юность. ... И ДРУГИЕ ПРОДЕЛКИ Академическая поросль третьего поколения была довольно густой. В сосновом воздухе поселка постоянно звенели детские голоса. Это шумели внуки. ...Сухо и элегантно постукивали молоточки на крокетной площадке у Струве. Велосипедные звонки крапили вечернюю тишину, наполненную запахами табака и метиолы. Легкомысленный Боря изменял мне с другими обитателями дач. Я довольно серьезно страдал от этого. При всем несходстве и размолвках, мы, я думаю, любили друг друга. Я - несомненно. А Боря? Боря был выше моей дряблой сентиментальности. Боря все придумывал. Его мозг с легкостью порождал угодные ему образы. Он также легко расставался с ними. Боря Власов не был реалистом и психологом. Скорей, изобретателем-романтиком. Это предполагало извес­ тную жизненную практичность, и она у него была. Но, мне кажется, он никогда не был по-настоящему расчетлив. Романтизм придавал его поступкам известную масштабность и благородство. Он обладал достаточной цельностью. Эта натура была четко оформлена и замкнута в себе. Гибкости, пластичности ему не хватало. Самое главное, что у него был мощный и надежный мотор, который позволял ему плодотворно работать. И работа была у него на первом месте. Несмотря на все это, он страдал элементарной слабохарактерностью. Особенно проявлялась она в отношени­ ях с женщинами. Кто только не мучился этим недостатком. Ау, страдальцы!.. Велосипед мне, в конце концов, купили. Но ездить он не хотел. Боря произвел вскрытие, и во втулке оказался лишний кусок металла. И в дальнейшем велосипед чинил мне Боря. Он, вообще, все умел починить и наладить. Он мог сделать из одного велосипеда два, из двух - один. Эту селекцию Боря «произвел» однажды. И мы «газовали» по поселку на «тандеме». На этом же чудище по деревянным мосткам мы влетали с разгону в Щучье озеро. Мы меняли местами вывески в поселке. Я шел на поводу у хулигана. Однако, наша жизнь не ограничивалась грубыми проказами. Началось увлечение Хлебниковым. «Председа­ тель Земного шара» был любимым поэтом Бори. Я же, более всех других, полюбил Блока. Он образовал в душе моей храм. В нем я молился и уповал... Возник в нашем литературном поле и Леонид Андреев. Мы сладостно погружались во мрак его повестей, охраняемые биологическим оптимизмом юности. Мы уже общались с Борей весьма интенсивно. Началось окрашенное в блоковско-андреевские тона изучение Ленинграда. Научность этой работе придал Борин папа, Василий Адрианович, снабдив нас книгой Курбатова «Старый Петербург». Мы разыскивали всякие интересные места. . ,