Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

А тогда, в 4 7 ,48-м, мы были робкими новоселами, одетыми в бедные материнские самостряпы. Мы ели мака­ роны с маргарином и мясным фаршем. Это блюдо приписывается флоту - «макароны по-флотски». Пища дешевая, но неполезная. Я постоянно встречал на улицах поселка долговязого бритоголового подростка. Чаще всего он был на вело­ сипеде. Однажды он лихо тормознул передо мной и спросил: «А у тебя что, нет велосипеда?» Велосипеда у меня не было. Завязался разговор. Общительность подростка боролась с некоторым высокомерием. Он попробовал было поговорить о цилиндрах и баллонах. Но я про это ничего не знал. А бритоголовый знал все —он любил автомобили, велосипеды, мотоциклы. Я любил рисовать. Я рисовал, вдохновленный Шишкиным. Я старался нарисовать сосну со всеми иголками. Специально взял очень длинный лист, чтобы сосна уместилась целиком. Мой новый знакомый заехал на участок, обозрел рисунок и бесцеремонно осмеял. Велосипедист оказался замечательным художником. С этого момента началось медленное вытягиванье меня из пропасти натурализма. ЕЗ первые же дни знакомства Борис осенил меня именами Матисса и Пикассо, о которых я не имел никакого понятия. Впрочем, летние каникулы - неподходящее время для художественного воспитания, и Борис оставил меня в покое. На какой основе возникла наша дружба - до сих пор не пойму. Боря увлекался техникой, я же был в ней абсо­ лютным профаном. Зато я много читал. В отцовской библиотеке было много древнегреческой литературы. Боря был чужд античности. Моя приверженность к ней порождала насмешки. «Кока сидит в яме, - доклады­ вал он приятелям, - читает Фукидида, на столе - череп». Фукидида я не читал, но Гомера, Софокла и Еврипида читал. Черепа у меня не было. Быстро выявилось то, что Боря - любитель приврать для красного словца. Боря был тогда на каких-то авангардных и мне недоступных рубежах художественной культуры. В этот мир с его помощью стал проникать и я. Проникновение прошло полным ходом, когда я стал посещать власовский дом на правах Бориного друга. В этом качестве я приобрел определенные очертания в глазах Бориных родителей, Василия Адриановича Власова и Татьяны Владимировны Шишмаревой, и стал предметом некоторых забот. ...Пока же были летние развлечения и проказы. Боря хулиганил, как умел. Академическая избалованность шла навстречу буйной фантазии артиста. У него были самолюбие и темперамент верховода, и я скромно подчинялся. Самолюбие у меня тоже имелось, и я иногда тихо страдал от своей эстетической отсталости и классовой прини­ женности. У Бори, например, был велосипед, у меня - не было. Боря возил меня на раме своего. И было очень страшно - безвольно греметь с высокой горы пассажиром его «велика». Боря был лихачом. Дружба наша росла. Боря заваливался к нам каждый день. Иногда в обществе Лесика (Леонида) Струве. Малолетний Лесик, толстенький и шкодливый, изводил мелкими пакостями. Этот мальчик рос тяжело и вырос добрым молодым человеком, одержимым запоями. Стал хорошим врачом, побывал на Камчатке и вернулся в Ленин­ град, чтобы погибнуть в самой бездарной и нетрезвой ситуации. Слухи об этом были темны и уклончивы. Причудливый Боря называл себя Биба Шпокин. Мы вместе сочинили что-то в духе Вальтера Скотта. Там некто Биба Шпокин вбивал железные скобы в стену башни (одна за другой) и похищал какую-то красавицу. Распи­ сались мы кровью. Я резанул руку очень сильно, и кровь еле остановили. Соседку Наташу похищать не пришлось. Она сама перелезла к нам через забор, сверкая какими-то гвоздиками для исправления зубов. Она стала нашим товарищем и дамой сердца. Через три года она внушила мне испепеляю­ щую любовь, под бременем которой я изнывал все оставшиеся школьные годы. ВТОРЖЕНИЕ В преддверие поселка стоял высокий забор, оснащенный колючей проволокой. Там жили вожди. Первый, Попков, был успешно уничтожен Сталиным. Этот забор злил нас и интриговал одновременно. ...Август был тепел. И ночью совсем тепло. Зато уже по-осеннему темно. По ночам часто «падают звезды». Эту ночь мы решили не спать. Сначала - «вторжение», потом - ночевка «на кругу». (Круглая клумба на перекрестке улиц, беспорядочно заросшая самовольными метиолами и вездесу'щими иван-чаями). Наташка обещала сбежать из дому в час ночи и принести нам жратвы. Боб приспосабливает в шорты гвоздодер. «На дело» мы идем в 23.00. «Предстояла кража, а может быть, убийство. Ночью она предстояла, и надо было не сидеть, сложа руки...» - подбираем мы отрывок из Андреева. (Россия - книжная страна. Начитавшись книжек, россияне крушили и пово­ рачивали историю). 44