Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

СЕМЕЙСТВО РЕЧ Не потому я писатель, что все пишу и пишу, а потому, что проникают в меня люди и ситуации. Так семейство Реч вошло в большую компанию интересных мне людей. Я их теперь помню, люблю, обду­ мываю и буду теперь, благо их много, делать для читателя большой винегрет. Есть его я буду сам - ведь я первый мой читатель. Я не профессионал, то есть денег писательством не зарабатываю. Напечатают Бог весть когда. А с людьми мне надо разобраться, хутор их как-то приготовить, закрутить в банки и поставить на полку - литературы? ис­ тории? этнографии? Какая разница... Эликсир бессмертия, его приготовление и есть дело писательства и вообще искусства. Маленький писатель - маленький флакончик, большой - большой... этого самого эликсира. Литература - консервная фабрика человечества. Первым явился Езуп. На мотоцикле. В каске. Ласковые глаза и латышская улыбка. Есть такая. Помню «дядю Лео» (Шверста), приятеля отца. Мягкогубое благодушие, чуть набок, чуть застенчиво. Мы получаем велосипеды, багажом прибывшие, и два Езупа нам их добывают по квитанции. Оба розоватые, с умиротворяющими, безмятежными улыбками. Главный Езуп - начальник всей этой мельчайшей станции. Краце называется. Сколько очарования в полустанках! В дальних станциях. Кому дальних?.. Нам - нет. Она, Краце, теперь наша, с ее двумя Езупами и одним Альпоном. С маленьким зальчиком - кружка к баку с водой на цепочке при­ кована; с бальзаминами, яблоньками, опрятным нужником, с поездами, которые снисходительно и так небрежно останавливаются, что неизвестно куда бежать, где, наконец, остолбенеет на полминуты прописанный тебе Езупом вагон. Рецепты эти на тускло желто-розовых бумажках выписывает начальственный Езуп. Он долго ловит этот летучий номер в тревожном виртуальном пространстве каких-то железнодорожных линейных переговоров... «Аллокает» почти до упора. Духи проводов где-то бродят. Затем, услышав наконец, они всегда бесчувс­ твенно отказывают сначала в купе, потом в плацкарте, потом вообще в каком-либо месте в этой нафаршированной людьми гусенице. Эта процедура происходит каждый раз уже двадцать лет. Мы паникуем и трепещем, но оба розовых, по-прибалтийски улыбающихся Езупа в нашем отъезде уверены. Езуп Реч снимает с головы белый наконечник каски и открывает продолговатую жидковолосую голову с приветливыми, вполне голубыми глазами. И, кротко сомневаясь в своем праве на любопытство, спрашивает, отку­ да мы, куда и кто будем. Я оповещаю о нашем поселении в Лепери. Езуп говорит, что дом для нас, для таких людей (Ленинград, художники - важные птицы) плоховат. Мы скромно довольствуемся. Но хорошо, что мы соседи, он - в Наяутах. Недалеко. Первое лето мото-Езуп мелькает мимо нас, то приветственно машет, то почтительно и пыльно останавливается. Подвыпивший, он особенно нас почитает и называет «такими людьми». Медленно, неторопливо, piano* и росо sostenuto**, говорит он: - Скажи, к примеру, Николай, как это ты... рисуешь? Трудно как-то это... Я вот простой, понимать не могу. Я вот мало учился, а люблю читать, газеты больше русские читаю. Езуп воевал. Его забрали в Советскую армию. (А есть в нашем ассортименте еще третий Езуп, так того - в антисоветскую). Так мы и живем. История - что дышло: куда повернет, то и вышло. Вышло Езупу Речу в Красной армии служить, в России работать, и стал он немного красным, немного русским. Ну, не таким красным, как ска­ жем латышские стрелки... Езуп - глава большой и очень женской семьи. У него три дочери. У него прекрасная жена - Нина, умница, развитая, почти интеллигентная женщина. Красивая. Езуп мягок, и власть из его рук, похоже, отобрана Ниной. Езуп неторопливо мечтателен, скромен в желаниях, беден намерениями. То есть недостаточно позитивен и взыска­ телен. Нина тоже добра, но гораздо позитивней. В случае слабости главы, главенство перетекает в другую голову. Может быть, Нина и не имеет таких склонностей, а приобрела: куда денешься, коли Езуп такой. Трудолюбивая и ответственная, Нина годами возглавляет этот питомник, где выращивают трех хороших дочерей, доят и обиха­ живают двух коров и даже коня держат. Были прежде и овцы, и куры, конечно. Как без кур? Собаки и сейчас есть. Они сами собой заводятся. Езуп иногда тихо стучит к нам, вежливый, добродушно красивый пожилой мужчина. Он немного выпил. Езуп любит выпить. Он бы и перебарщивал, но находится в благом и крепком управлении. И его благородство, какая-то поведенческая культура не дозволяет ему впасть в большое пьянство. - Можно, Николай? Не помешаю? Так, поговорить, что ли, немного. Езуп не очень знает, о чем говорить, но хочет о чем-нибудь большом, умном. Мы поговорили о том, о сем, и я предлагаю немного выпить. Иногда сам Езуп молчаливо достает из кармана какой-нибудь сосудик с самогоном, как-нибудь тайно от Нины наполненный и так же тайно пользованный. * piano (итал.) - тихо ** росо sostenuto (итал.) - немного сдержанно 410