Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Вот мы хватанули по хорошей рюмке и моментально вошли в Лиго. Волна братских чувств, накат любви к природе, мощный охват светлозвездного, озерно-лесного нашего местного отделения мирового пространства про­ изошел тут же в момент вхождения в состав крови магического Ольгиного коньяка. Пусть слабую, но радостно­ томительную ниточку протянула душа к единственной звезде-планете - Марс, Венера? - всегда путаю. Благостный процесс расширения и взлета сознания охватил каждого из нас. Вследствие этого упала со своего остеохондрозного табурета замотанная шалью Текле. Наивность употребления табурета стала тут же ясна. Мы весело откатили Текле от костра и уложили на живот на нашу большую черную дерюгу и резиновый надувной матрас. Резиновая Текле мощно колыхалась на нем в продолжение всего ночного пира. Каждое добавление хвои в огонь порождало шипение, треск и взметывание высоко в небо горящих фрак­ ций. Воздух наполнился оранжевыми и черными частицами. Они плавали, шевелились в поднимающемся кверху массиве теплого воздуха. Когда стихали звуки костра и наша болтовня, слышны были порою диковинные звуки, издаваемые серой цаплей. Словно кто-то в лесной дали громко полоскал горло. Кажется, лишенная пения цапля действительно де­ лает нечто подобное, чтобы как-то принять участие в звуковой картине мира. Хорошо известна изобретательность и изощренность безголосых мира сего: желны, бекаса...Этому учил нас великий в пору моего детства писатель- природовед Бианки. Летучие черные козявки проявляют сложную динамику воздушных струй. Слепящий костер сгущает не­ густую темень. Из темени вырастает черно-оранжевая фигура Мефистофеля. Выдвижные черные брови и адское мерцание под ними. Князь тьмы держит единственной рукой за горлышко трехлитровую банку. Это Езуп, разумеется, а в банке, разумеется, пиво. Он аккуратно ставит банку на землю, и его рука достает из своей же подмышки стакан. Он обносит нас пивом по кругу. Я пью с трудом и удивлением. Напиток крепок, совершенно сух и резок на вкус и мало похож на класси­ ческое пиво. Это деревенское, крестьянское пиво. Вот зачем у Езупа хорошая делянка ячменя на огороде. «Джон Ячменное зерно», состыковавшись с Ольгиным «Камю», сатанински закручивает всю округу. Недаром я бунтовал против такой дозы. Я понимаю, что лучше сесть, но земля оказывается подо мной как бы подпрыгнув, скорей, чем я ожидал. И она распластывает меня на себе. Все смеются. Я жду оттока внимания от себя и, кое-как поднявшись, штормовой походкой, ударяясь ногами о вздымающуюся землю, направляюсь в сосняк. Бурное освобождение желудка принесло облегчение, убавило темп вращения Земли. Я сидел довольно дол­ го. Величие жизни стало понемногу восстанавливаться. Из моей лесной темени костер и его обитатели выглядели очень сценично и красиво. Я видел, как взгромоздившаяся на табурет пьяная Текле снова упала с него, как по воле невидимого режиссера вышли на сцену девочка Ивета и мальчик Эвалд, и со стороны нашего дома вплыла бледная Эмма и тут же украсилась румянцем пламени. Ольга попыталась организовать хоровод, но подвинула на это только нашу Настю и детей пришельцев. Ох­ вата костра не хватило, все заспотыкались и упали, хохоча. Текле уже плакала в Таню. Обе сидели на резиновом матрасе, и когда Таня поднялась бросить ветку в костер, Текле ухнула вниз на пятнадцать сантиметров, а когда села - Текле подскочила, качая тяжелым бюстом. Все эти театральные и физические события вывели меня из хаоса опьянения. И когда сознание зафиксирова­ ло уханье филина и полет какой-то огромной птицы на окраинах нашей пиршественной жизни, я решил, что готов к ее продолжению, и вернулся к костру. Во мраке реализовался Антон с потаенными неумными глазками, как всегда без шеи. Антон не принес ни­ чего, он пришел выпить «на халяву». Квакушка был уже готов и потому не пришел. Вдалеке, на горке, у железной дороги тоже пылал заслоненный рощицей костер. Это характерный момент Лиго. Если стоять на высокой горе с хорошим обзором, можно насчитать несколь­ ко костров и услышать хмельную разноголосицу. Пение начинается и у нас. « На Ивана баба пьяна, на Езупа баба скупа. Лиго, Лиго, Лиго», - взметнулась высоко Ольга. «Лиго, Лиго, Лиго», - подтянула пропитым, полным бронхиальных мокрот голосом смеющаяся и плачущая Текле. Езуп вель- зевулски ласков и пьян. Обхватив меня рукой, что-то наговаривает мне про «бабье племя». Неприличное, неодоб­ рительное и предостерегающее... Костер стал слабеть от нехватки горючего. Глазастые дети Эмцу, которые только и питали его, ушли конс­ труктивной походкой в закостерное небытие. Долго отсутствовали, потом вдруг прикатили вдвоем покрышку. Антон помог вкатить ее на горку. Посветлевшая было ночь снова сгустилась и отступила, когда загорелась покрышка. Но тут пошел вулкани­ ческий выброс черного курчавого дыма. Высоко в воздухе стали образовываться дурные тягучие нити, помпейски опадать на ягарню бабки Верки. 401