Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Обзор с этого места открывает массу волнующих подробностей. Справа озеро скоро кончается. Вдоль этого края, торца озера - дорога в неведомое. Местечко Силаяни. По ней изредка пылят машины. В дальнем углу этого торца, за дорогой, - красивый холм с хутором в окружении выразительных древесных групп и дорога за холм в за­ манчивое никуда. Что касается древесных групп, то в Латгалии - это просто мизансцены театральные. Фальстафом стоит на бугре круглый дуб. Поодаль светлая толпа женственных берез. Живописно встали лордами из пьесы тополя. Темным простонародьем смотрится роща черной ольхи. Заговорщики-ели держатся в стороне... А прямо напротив купального просвета, на другой стороне озера - берег с песчаным пляжем. А на лужайке-то, все шарами, да большими пирогами компактные кусты ивняка. Туда мы едем, если удается одолеть лень для особо качественного препровождения времени и почти морского купания, так как под ногами там, в воде, крепкий песок с гребеночной фактурой. Вот так. Только все эти прелести - вдали, мелко-мелко. Но мы купили подзорную трубу и иногда властно приближаем видения и видим птичку на ветке, и какие у пионеров трусы. Впрочем, пионеры по большей части купаются здесь, в Фейманах. Летний лагерь в помещичьем доме. И поэтому «русых головок» на купальном месте «что белых грибов», в самом деле. Спасибо, что ходят к озеру без горна и барабана. Накал ритуальной глупости в Латвии слабее, чем в метрополии... А в новой, свободной, все советские гримасы отменены совсем. Итак, все прекрасно. Прекрасно и то, что в Фейманах можно пообедать в столовой. Там царит Тамара, быстрая, ловкая, глазки-ви­ шенки. Такая - находка для семейной жизни по причине хозяйственной расторопности и веселого доброго характера. Мясо в столовой жирновато, но зато ведется беспощадная и успешная война с мухами. Их практически нет. Набор пейзажных достопримечательностей завершает пруд. В нем отражается строй тополей, серо-красная кирпичная контора под ними. На берегу мальчишки-рыболовы. Пруд затягивает ряска. И рачительный директор че­ рез пару лет пошлет экскаваторы на восстановление чудного зеркала фейманского пруда. Мы объезжаем на велосипедах три стороны этой кладовой отражения. Сложные и пленительные законы его радуют меня всю жизнь. И ставят всю жизнь в тупик. Что касается моего глаза и отражения, тут еще что-то ненадеж­ но проясняется. Но за пределами субъективной этой оптики ничего не понять. Что же на самом деле? Есть ли оно, отражение, вообще? Отражение, радуга и законы денег всю жизнь неприятно упрекают меня в тупости. Я не годен для этих наук... Я не годен для начертательной геометрии. Но я пронизываюсь почтительной радостью этого нашего оптического бытия, когда иду вокруг пруда, а он с великой щедростью проворачивает специально для меня весь свой реквизит: тополь за тополем, окно за окном, все членения конторской архитектуры, баню, силосную башню, присыпав все это гастрономической зеленью ряски. Л ИГО В порядке приготовления к празднику мы с Ольгой еще засветло пошли на сосновый пригорок пилить сосну. Тут только я заметил, что пригорочный борок не в меру прозрачен: нижние ветки почти полностью отпилены. А на безлесом склоне большая костровая яма, в ней труха из ржавых проволочек - это жгли автопокрышки. Ольга против­ ник такого горючего: вонь, черный дым ... Поэтому мы пилим сосну. После захода солнца мы тащим на горку подстилки, еду, даже табуретку для Текле - ей тяжеловато сидеть на земле, согнувшись, такая уж фигура. И еще у нее остеохондроз. Пиво Ольга и Текле не варят, не городское это дело. Но самодельный коньяк припасен, и даже бутылка из магазина, как дополнительный резерв. Пироги тоже напечены. Есть даже местные, этнографические —со шпиком. Наша семья их не одобряет. Мы, как люди заезжие, отделываемся консервами, и то хлебосольная Ольга протестует: мы, дескать, гости... Садится солнце, и мы принимаемся за праздничное дело. Погода хорошая, небо ясное. Ночь светла, как и по­ добает в солнцестояние. Свечение неба делает все на земле силуэтным, возникает прозрачный полумрак. В костер идет сначала сушняк, собранный на пригорке, и пара поленьев из дома. Костер занимается быстро и, подкормленный сосновыми ветками, горит бурно, искристо, вздымает вверх столько раскаленной мелочи, что дела­ ется страшно: не спалить бы округу, не загореться бы самим. Особенно страшно за нашего безумного Джима. Он начинает бешено ловить светящихся эльфов. Наш пес Дон Кихот. Он воюет с призраками своего воображения. Это тени и блики, все, что мелькает, носится по ветру. Он пожирает автобусные билетики на остановке. Он готов удавиться из-за билетика, если поводок и ошей­ ник не позволяют до него дотянуться. Он при этом визжит и орет от горестной страсти и азарта. Мы привязываем его к пеньку, чтоб не съел какую-нибудь горящую веточку налету. Визг и ор. Шлепки помо­ гают ненадолго. Пришлось увести домой и запереть. Сумятица с Джимом на две-три минуты отодвигает первый прием спиртного. Тут уже нетерпение овладевает сестрами и передается нам. 400