Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Я спросил Луку о покупке дома, он откликнулся неохотно, был уклончив. И я почувствовал, что имеется ка­ кой-то «сор», который он не хочет «выносить». - Петька сам не знает, что хочет, да и надо ли ему продавать. Дешево не продаст. Хоть и продать некому. Были тут покупщики... Лука махнул к озеру рукой. - Местные? - Не скажу, мил человек, не мое дело... Лука явно хотел остановить тему. Дети вышли из дома. Джим бросился, виляя от любви и гостеприимства всем телом. Лука наклонился, потетешкал его. - Охотник, - похвалил он, - крепкий будет. А где же хозяйка? - Скоро приедет. -А то одному морока. И конец дальний. Скажите, если что из магазина надо. Мои на «Яве» гоняют... - Спасибо. Помолчали, не зная о чем говорить. Птичка вдруг села на мгновенье на косу Луки... На конец древка. Маленькая, зеленоватая. И - фьюить, - уле­ тела. .. «Ишь ты», - оказал старик, улыбаясь. Эта легкая интермедия перевела разговор в духовное русло. Я спросил Луку про старую веру, жива ли? - Ой, не больно! Какой там! Сякнет совсем. Там, у Никодима, - Лука махнул за озеро, - чуток есть кто. Помо­ ложе мужики - пьянь одна. Сами увидите. Взять Екима. (Неведомый тогда Еким хорошо потом «взялся»! - Сами увидели.) -Т а к ведь и власть, сама знаете... У нас тут под войну всяко было. Люто взялись. И самогону этого! И школа, опять же... Лука короток в речах, но ясен на удивление. Речь, рубаха в подпояску, вежливость и почему-то даже птичка на косе отозвались какими-то давними временами, скажем, бунинскими. Лука попрощался и ушел в вечереющий лес. Косить не время, но у бригадира времени мало, а всякий добавок корма дорог. От бригадирского дома дважды были дары. Приехали мимоходом Таня с женихом Сергеем на мотоцикле, при­ везли творога в тряпочке. Два подлещика, еще подрагивающих хвостами, вручил нам однажды все тот же Сергей, уже ставший мужем. Встречи с семейством Луки были мимоходные. Лука на телеге, Сергей на мотоцикле, Танюша с корзинкой по малину. Только однажды по дороге из Гайлишей со словами хозяйки нашей, Орловой (передать просила), зашел я к Луке. В непьющем доме бригадира все было чисто, аккуратно. Огород образцовый, забор крепкий. Но вот собака не зла. Молодой рыжий дуралей на цепи пошел на меня, виляя хвостом, даже голоса ни разу не подав. Приятно, но не правильно. Правильное семейство отпраздновало свадьбу. Нас, конечно, не приглашали. В нас, как я понимаю, было при­ влекательно само наше неожиданное жительство. Вдруг в давно заброшенном доме на окраине деревни у кладбища поселился городской мужик с первоклассницей и невиданным в тех местах спаниелем. Да еще из Мурманска. Да еще без жены. (Моя Таня была тогда еще в Доме творчества, позднее приехала). Другое благообразное семейство проживало на совсем дальнем запредельным хуторе, за прудом, за темным лесом, на светлых холмах. Мы ездили в те, уже хваленые мной края, ныряя на наших великах с горки на горку, слезая на крутых подъемах. Пеший Джим бегал зигзагами, обнюхивая глинистые обочины. Столбенел перед круглыми кро­ товыми дырками, резко передергивая телом, вызывающе и боязливо ударяя у норы передними лапами. Приходилось его ждать, звать, уносить под мышкой. Ребенок еще все-таки. Ребенок повизгивал в охотничьем азарте. Мы уже не раз проезжали мимо хутора. А после знакомства с Женей и его даров решили нанести визит. Как у раннего Пришвина в «Белом арабе» весть о нас и нашем орловском поселении телеграфом пробежала по весям. С горки на горку. И когда мы поднялись на обширное плоскогорье, где обитали наши далекие соседи Ким и Евлампия, старый Ким стоял, опершись на грабли, и смотрел на нас понимающе. Первым побежал его приветс­ твовать щенок. На полдороге к большой неведомой фигуре он слегка подичился и поосторожничал, даже тявкнул пару раз, но когда старик призывно поцокал языком, не удержался и, виляя култышкой хвоста, бросился дружить с раскольником. Когда мы подошли к Киму, тот уже гладил невиданного зверька. «Здравствуйте, Бог в помощь» (Ким сгребал сено). Поприветствовав нас, он спросил о породе нашего Джима. Спросил о наших охотничьих намереньях. Пришлось признаться, что пес единственный у нас охотник, а дичь у него мелкая: жуки, бабочки. Жена его Евлампия уже несла нам пирожки на тарелке. Пока мы ели их, она рассказала об их хуторской жизни. Живут одни. В город к сыновьям не хотят. Тяжеловато стало. Сыновья помогают. Но чуть дождь, сюда по глиняной 395