Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

На приеме у доктора-магазина видели мы и Екима. Не самогоном единым была пьяна деревня. Чем-то снаб­ жала и госторговля. Еким совсем не глуп и с остатками среднего образования. Он даже кой-что читал. Интересуется политикой. Критикует советскую власть. Кто ее, родимую, не критиковал тогда! Это теперь у ней, павшей, столько сторонников. А тогда их было мало. В поездах и такси попутчики, пассажиры и таксисты охотно ругали все и рассказывали политические анекдоты. В эти годы никто уже не боялся. Большой тотальный террор кончился, доносительство выродилось. Власть преследо­ вала уже только за опасные для нее дела: активное чтение с «распространением», «призывы», создание «организа­ ций», связь с НТС и тому подобное... У Екима есть оружие. Он мог бы охотиться и охотился когда-то. Но теперь ему не до охоты: дети, работа, ко­ торая все-таки случается в страду, хмель и похмелье выбили его из формы. Охотничьи мечты пробуждает в нем наш юный охотник Джим. Еким, разумеется, знает о высоком предназна­ чении спаниелей. «Слышь, Николай, уступи пса, на что тебе, коль не охотишься. А я тебе своего дам...» Дело, конечно, предлагается несбыточное, и Еким про то знает. Не глуп, как я уже заметил. Он видит, как мы любим вислоухого. Но дорога тема, приятно разыграть в уме предприятие, а там можно и бросить его. Это вполне в русском духе. Направляясь купаться, мы задеваем Екима по касательной. Можно было бы обойтись и без него. Но траекто­ рию нарушает Джим. В ближайшей к Екиму точке он вспоминает про своего пленного друга, томящегося на цепи у будки, и бежит к нему, не слушая наши крики и свисты. Щенки-обалдуи затевают гомосексуальные игры. Извлекая Джима, мы снова общаемся с Екимом. Жизнь Екима проходная, клочковатая. Место такое. Он сидит тут у дома своего как консьерж всей деревни. Эта ситуация плодит бесконечные эпизоды. .. .Вот опять ход к озеру на купание. Жара. Щенок опять делает скидку. Мы за ним. Это сводит нас с Екимом. «Купаться? Да, жарюга... Вы там Нюрку мою гоните - дома работы полно. А то заходь, Николай, побалакаем», - говорит Еким. Как у Плакунчика война, любимой темой Екима была кила. Его собственная паховая грыжа. О ней знала вся «Узвара» (победа по-русски). Еким? Ах, это тот, у которого... Однажды Еким затянул меня к себе. Беспорядок и запустение, классическое - с паутиной и немытой посудой. Большое зеркало в раме красного дерева. На амальгаме дыры и рыжие розы порчи. Родственник зеркала - такого же дерева комод. Обязательные деревенские фото в стеклянных витринах. И всенепременный центр коллекции —сва­ дебные Еким и Екимша в фате. Невеста не дурна, Еким аккуратен, молод и чист. На лице невесты мерещатся знаки уже пройденной ею судьбы. На окне, как ни странно, алая герань, и в углу, как ни странно, еще живой фикус. Видно, Нюрка поливает. «Это у меня от работы», - говорит неработящий Еким. «Уродуешься к едрене-фене за гроши. Здоровье по­ терял». Диагностика Екима не лишена убедительности. Верно, ему приходилось ворочать тяжести одному. Кроме цыплят в мастерской никого. И ничего. У Екима газеты и радиовещание в старосоветской воронке из черного картона. Динамик называется. Еким любит и о политике, ему нравится космонавтика и наши успехи в ней. Не нравится сельское хозяйство и его неус- пешность. Силы, двигающие этой неблагополучной отраслью, он называет: «эти засранцы». «Ты посмотри, что эти засранцы выдумали», - говорит он, потряхивая газетой. Купание происходит под Екимовой горой, иногда под его наблюдением. Еким никогда не купается. И не сни­ мает черный пиджак и свои ужасающие брюки. Жара его совершенно не касается. Он сидит прямо на тропинке, кото­ рая ступенькой тянется по крутому, заросшему ольхой берегу. Он стал появляться на пляже, если можно так назвать описанную мной топографию, когда к нам присоединилась Цовик в своем экономном купальнике. Цовик никакие наблюдатели смутить не способны. «Еким, почему Вы не купаетесь?» - осведомляется Цовик. Еким рассказывает про свою болезнь. Цовик неуместно смеется: «Ну, вы даете, Еким! Первый раз слышу такие чу­ деса...» Мы купаемся в этом неудобном месте, потому что больше негде: всюду тина и тростники. И тут было бы не­ что подобное, но это место десятилетиями прокупано местными мальчишками: тростников нет (просвет - метров десять), и хорошее дно и глубина. Но вылезать приходится на крутой земляной склон, корчась и вихляя всем телом. На берегу густая тень и комары. Они спасаются здесь от жары и охотно питаются нами. Екима и жара, и комары не касаются. Они даже почти не садятся на него. Купальщица Нюрка так бела и ровна телом, что кажется нематериальной. Она, если уж без ханжеских умолча­ ний, совершенно соблазнительна. Это, конечно, вамп. Мир природных влечений человека не укладывается в обще­ ственные каноны. Об этом хорошо рассказали Фрейд и его противник Набоков. 390