Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

«Ты где служил, Микола»? - обычно снова спрашивал Иван, то ли забывая, что я по малости своей вообще не служил, то ли просто не находя иного предлога начать военную тему. Скорей всего, и то, и другое. К тому же я был с бородой. (В советских деревнях все брились, а людей с бородой воспринимали дедами, стариками). Я напоминал о своем возрасте, но Иван уже не слушал. Его контуженное сознание снова отправлялось на войну... Он начинал хлюпать носом и ронять слезы. Я его утешал: забудь, - что поделаешь... - много народу полег­ ло... - надо жить дальше... и т. д. Но Ивану не помогало. Он продолжал наливаться горестной кровью, делался все красней и молча плакал, лил слезы. В этой плаксивости, в непобедимом синдроме навязчивой темы собственно и состояло заболевание фронтовика Ивана. Его не убили, не ранили железом, но навсегда испортили. «А у меня братана под Могилевом...», —с трудом и, заикаясь, выдавливал из себя Иван. И плакал, плакал. «Оставь людей в покое, будет реветь», - говорила Мария из дворовой кухоньки. Когда такое случалось, нам удавалось быстро покинуть безутешного человека. Она подымала Ивана со ска­ мейки и уводила в избу. При ней он был трезвей, так как действия с бутылкой в мальвах не удавались. Трезвый, то есть очень редкий Иван, был гораздо бледнее, суше душой, и куда-то шел и что-то нес. Наверное, справлял свои колхозные обязанности. К общению его не тянуло. Иван, конечно, был болен, и мы ему сочувствовали. Но все же не удержались от того, чтобы прозвать его «плакунчик». ЕКИМ И ЕКИМЯТА Мужиков в деревне немного. Я вообще не знаю, где много мужиков... Разве у пивного ларька. Один из них - Еким. Еким вдов, пьющ, и у него трое детей. Он тощ. Одет в ковбойку, черный, замызганный пиджак и простран­ ные серые брюки в полоску. Лицо узкое, бледное. Кадык и срезанный подбородок. Ему за сорок. У Екима трое детей. Два мальчика. Младший мал - года три ему. Среднему около десяти. И старшей, девочке - четырнадцать-пятнадцать. Дети неухоженные, грязные. Младший соплив и ревуч. Средний диковат, подвижен и каверзен. Девочка, начи­ наясь как женщина, борется с грязью и безобразием. Как минимум, стирает на себя. На цепи и при будке сидит молодой непоследовательный кобель - он сначала сердито лает, а потом ластится, виляет хвостом и переворачивается кверху пузом. Пузо розовое. У дома самодеятельно живет свинья. Ее никто вовремя не оплодотворил и не зарезал. Она ведет активную жизнь. Копает себе турнепс у Екима, устраивает грязевые ванны, радушно встречает прохожих. Стоит уделить ей немного внимания, и она начинает тереться о твои ноги, умиротворенно хрюкая. Есть еще и коза. Она не уступает свинье в общительности. И в то время как свинья о тебя чешется, коза тянет и жует рукав. Все три зверя очень радуш­ ны и не исполняют свою хозяйственную функцию: свинью никто не ест, козу не доят (наверное, она не в молочном состоянии), и, наконец, пес ничего не сторожит. Совершенно подобен им Еким. Он абсолютно радушен и общителен, и так же не функционален. Вокруг дома громоздится техника в абстракционистском беспорядке. Еким должен ее чинить. Есть и мастерская. Одна стена у нее отсутствует, внутри все темно и безнадежно. Из-под верстаков выходят одни цыплята. Они тоже грязные, как и дети. И они видно тоже сироты, так как родителей не видно - ни папы, ни мамы. Дети всегда голодны. И когда мы им что-нибудь даем, они набрасываются все трое. Средний совершенный цыганенок, что наводит на нехорошие мысли об усопшей жене Екима... Он старается завладеть долей малыша и старшей, Нюрки. Нюрка совершенно белобрыса, тонка, стройна, изящна. Она очаровательная дурнушка. Тело у нее белое, ров­ ное. (Мы купаемся с екимятами в озере). Деревенская нимфетка. Нюрка поступила в ПТУ в городке Прейли и будет жить у тетки. Летом она при отце и немного материнских забот на себя принимает. Много ей лень. Жена-покойница (она же мать-покойница), говорят, пила не хуже Екима и гуляла. Вот такая зоочеловеческая коллизия существует на горе, в начальном и очень красивом месте Тиши, у всех на виду. Отсюда видно все озеро. Дом Екима стоит у дороги в самой высшей точке самого высокого холма. Всяк идущий в Тише проходит сквозь Екима, екимят, свинью, козу, собаку и цыплят, коль скоро они все вместе. Это бывает часто. Екиму ходить некуда. Он при деле, при безделье. Ходить приходится только в магазин. Тишинцы мужчины, крестьяне-колхозники хозяйства «Узвара», почти поголовно пьяницы. Они нищи по за­ слугам. Но, правда, и те, кто хорошо работает, получают негусто. Магазин в Гайлишах открывается в одиннадцать. В окрестных кустах, томные и нездоровые, уже лежат и ждут мужики. Поправивший здоровье способен влезть на трактор и как-то уж покуролесить на нем по полю. Но, чаще всего, здоровье перелечивается - рассчитать трудно - и тогда больной снова спит или ходит на четвереньках. 389