Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

О деревьях. Кто растет по всей земле от Полтавы до Диксона? Береза. Только тут, в тундре, она растет, из­ гибаясь и пританцовывая. С образом пресловутой «русской березы» она не вяжется - не стройна и не белотела. Но по-своему очаровательна. И так многоствольна, что порою не понять, береза это или березы. А под ней и ее товарищами, сосной «фризой», северной тощей, но кудреватой елкой, осинками самого подрост­ кового вида - многодельные ковровые покрытия. Тут и сфагнум, и кукушкин лен, и плаун, и еда оленей ягель. И, «фир­ менное блюдо», шведский дерн. Он растет этакими подушками, весной цветет большими земляничными цветами, а осенью краснеет листвой и усеивается ярко-красными ягодами. Цвета кольских ковров яркие - от синего до алого. На всем этом и стоит самый большой в мире заполярный город. Мурманчане в большинстве своем город любят. За то, за се, и просто любят... Но некоторые любят что-то дру­ гое, ну, скажем, какие-то экономические и политические возможности их прельщают: работа хороша, компания тепла, муж денег приносит в достатке, жена кормит и разрешает водку пить... Дети хорошо устроились. Мало ли что... Те, кто не любит город, ругают его, но терпят. Очень много народу, особенно украинцы (а их в городе полно), считают, что природы здесь нет вообще, а если есть, то только на юге от города - по Туломской дороге. Для таких природа - это лес. А по «Серебрянке», что бежит на север, леса нет. Но Кольский многолик: есть и тайга, и лесотундра, и тундра есть. И такое есть, что ничего нет...Только скалы, птичий помет на них, лишайники и трогательные полярные маки. Вернее, мачки - больно они малые да хилые. И, строго говоря, все - красиво. А если еще строже, так ведь и нет никакой красоты. Она то, что мы считаем красотой. А у нас, людей, столько всяких уровней, категорий, вкусов... «Кто любит матросов, а кто солдатов». Дело известное. Но зачем-то Бог дал нам понятие красоты. И это, с его стороны, очень мило. Это - красивый поступок. ЗАКУСЫВАЙТЕ, НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ! О людях писать гораздо труднее, чем про скалы и ягель. Люди так сложны! (И так просты!) ...Первые мои люди на земле Кольской сидели прямо на ней, на земле, и пили водку. Долго пили и много выпили. Один был пьян совершенно, другой, вероятно, обладая свойством спиртоупорности, был весел, подвижен, разговорчив. Оба интеллигенты - и тот, что «в сосиску», и тот, что свеж и радушен. - Туристы? Откуда? Замечательно. Хороший город. Федор. На Виктора внимания не обращайте. Он видите какой... Было хорошо видно, что на Виктора хоть обращай, хоть не обращай... - Художники! Еще лучше! Здесь красиво. Нарисуешь - не поверят. Я тут всюду был. Давно ли на Севере? Хуже чем давно - всегда. И боюсь, навсегда... Впрочем, совсем не боюсь. Вот Виктор боится. Он, между прочим, большой человек, алюминиевый король. Как, вы не знаете, что здесь полно алюминия?! Вот, например, вилка с огур­ цом... Хоп! Закусили, закусили! Жена? Как Вас зовут, мадмуазель? Пардон, мадам! А вот в том алюминии пирожки от моей тещи. Но я тоже кое-кто. Витя, кто я, представь меня... Я - ВЦСПС, профсоюзы я, Федор Михайлович. Витя, прочь руки, прочь! Не пожелай жены ближнего. Вот свинтус! Отцепись, Витька! ...Федор Михайлович сам отцепляет невменяемого от моей жены. Но в глазах короля алюминия появилось даже что-то осмысленное. Он «пожелал». И хочет утащить Таню в кусты. Мы продолжаем разговаривать и весело отбиваем Таню от Виктора. Он вдруг засыпает. И воцаряется покой, наполненный голосом сообщительного Федора и зудением комаров. Они, несмотря на солнечное тепло, тихо выходят из кустов и протягивают к нам свои острые... «жалы»? - Сложен русский язык! С комарами Федор Михайлович борется удивительным садомазохистским способом. Его и борьбой-то не на­ зовешь. - Когда наступает комариная пора, иду в сопки, раздеваюсь догола и ложусь на землю. Они меня едят. Терплю, сколько могу. Потом у меня появляется иммунитет, и я не обращаю на них никакого внимания. Профсоюзный лидер рассказывает нам о полуострове, Кандалакше (где происходит пикник) и еще неведомом Мурманске. Алюминиевый спит и тоже разрешает комарам делать с собой все, что им угодно. А им, вероятно, угодно выпить... Выпив пятидесятипроцентного раствора спирта и крови, они, шатаясь в воздухе, уходят в кусты. Светит солнце. Под нами пылает залив. В этом блеске острова Кандалакшского заповедника смотрятся чер­ ными силуэтами. Федора Михайловича мы встречали потом в Мурманске. Кандалакшский Виктор вскоре умер, не дожив до сорока. (Некролог попался в газете). 336