Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Князе-Волконское оказывается селом за рекой на горке. Но Петропавловского озера, обещанного картой, не видно, и мы едем до конца. И оказываемся в военном городке. Аллея торчком стоящих стендов. Они защищают Родину, клеймят империализм, а один даже треплет Ку-клукс-клан за шкирку. Тряпичный конус с дырками для глаз у верхушки. Пузиковатый комсостав в майках зевает на балконах или делает гимнастику, или курит. Балконы на верхних этажах трехэтажных домов. Дома, как и стенды, стоят по ранжиру. Армия. Порядок. Раннее утро. Идем в полынях и солнечных лучах к речке. Оказываемся в состоянии приволья, быстро нарастающего тепла на берегу речки неподалеку от брода через нее, машинного брода, перебегания воды по камушкам. И все хо­ рошо. И славно лежать на боку на травке, подложив под локоть лишнюю одежду. Но ведь москиты! Гнус. Мерзкие стайки кровососов мешают блаженству. Не надо было Еве есть яблоко! Теперь вот рожает в муках. И нас обоих, и ее, и меня, ест гнус. Не стало на Земле рая. Пришли мальчишки и стали купаться, весело и нервно матерясь. И мы тоже вдохновились и полезли в воду. Гнус не ест в воде. И вода оказалась от многодневной жары теплая. Комары бы стушевались до вечера, но сибирс­ кую мошку ничто не берет. Мы поднимаемся, подсохнув, на горку с обгрызенным бульдозером боком и сидим там, глядя на село Князе- Волконское. Снизу опять веет матерком. Матерый выкупавшийся сержант инструктирует щуплого интеллигент­ ного сменщика: «Ты, это самое, особенно не мудохайся... Замуяришь обязанности караульного, - сержант крутит портянку - и прочую муйню, а я, млядь, и промиздюхаю как раз... Ни муя страшного... Ни мздюм горохом! Я эти их лекции-муекции мебал, - сержант кряхтит, натягивая сапог. - Ну, лады, покедова... Муюшки, - доносится легкое диминуэндо из-за удаляющейся спины уважающего себя сержанта. - За трешку уродоваться. Пусть «сун­ дуки», - тает в теплом летнем воздухе его праведная воркотня. Петропавловское озеро как-то вдруг отыскалось вдали за окошком автобуса, когда мы возвращались в Хаба­ ровск уже прямо на вокзал, где оставались наши рюкзаки. Мы уехали в Комсомольск-на-Амуре. «А где же Князе-Волконское?» - спросите вы. А что Князе-Волконское? Это и есть долина, речка, тополя, обыкновенные домики, военные стенды, москиты, сержанты ... ОПЯТЬ КОМСОМОЛЬСК Я работал в 60-х годах в Лениздате. Зарабатывал деньги книжной графикой. Мне давали обложки, титулы, шмуцы, форзацы к разным книгам, и дважды я оказывался в дальневосточной тайге. Первый раз это оказались два «сиделых» советских писателя - Дмитриевский и Четверяков. К их произведению о советском строительстве где-то в Забайкалье я с удовольствием нарисовал высокие, освещенные вечерним солнцем лиственницы и двух инженеров с чертежами. Второй раз мне дали почетное задание оформить классика совлитературы Веру Кетлинскую, роман «Му­ жество». И я снова усеял форзац лиственницами. Вообще я был тогда очень впечатлен, узнав, что 60% деревьев в СССР (а то и вообще в мире) - лиственни­ цы. Но не только в них дело. Я что-то смотрел в библиотеке. Я трудил свое воображение, делая заставки в книге, воображал обстановку. И вот теперь я ехал смотреть плоды того героического энтузиазма, что рисовала просоветская Вера Кетлин­ ская. Этот город будущего. Время городило его в мечтательном стиле. Империя и уют одновременно. И, конечно, фонтаны. И, конечно, статуи, вернее, памятники. СССР - страна идолов... Это я знал твердо. Видел. Я видел массу золотых и серебряных гипсовых Лениных, пионеров с авиамоделями и даже со щукой однажды... Полчища Кировых наводнили наши веси после убиения самого Кирова. Сначала было плоско и убого не по-дальневосточному. Потом наладилось. Мы ехали тайгой, лиственницами, комарами... Они сидели в горестном оцепенении на грязных стеклах вагона, иногда вспархивая и биясь о стеклянную стену тюрьмы. Напротив сидела мама с девочкой. Девочка тоже вспархивала от милой детской непосредственности и по­ лучала подзатыльники. Черные глазки, белые волосы. Комаров мы не трогали. Им и так было плохо, и они уже не претендовали на нашу кровь. Ныряем в тоннель. А потом едем по огромному мосту через Амур. Седой Амур величав... Посредине ост­ ров. На нем «бык» - опора ЛЭП со струнами проводов. Медленно наседает короткая июньская ночь. 297