Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Ходжейли уныл и безобразен, и делать в нем совершенно нечего. Автобус увезет нас с Коканд. Автобусный вокзал облекала уже настоящая южная жара. В нашу походную пластмассовую кружку прыскала газировка из автомата. Кружку пришлось тут же скаредно убрать в рюкзак. Стаканов не было, и все просили ее на­ питься автоматической воды. Чтобы понять мою бесчеловечность, надо было видеть этих жаждущих. При виде их холера вставала передо мной, как живая. ...На этом новом вокзале вместо идиота был грязный и окровавленный старик-попрошайка. Он трогал за пле­ чо, брал за руку, мучил, вызывал отвращение... Все вокруг было усеяно бумажками, объедками - гнило и воняло. Все хотели уехать отсюда. Но расписание неумолимо, и ждать приходилось долго. Автобусные вокзалы - нехорошие вокзалы, они лишены и поэзии, и гостеприимства. Гуканья нет, голоса в громкоговорителях старше, суше и официальней. Уборщицы нечистоплотны. Да их, по-моему, и вообще нет. Такого автовокзала, как в Ходжейли, я «не хочу даже вставить в книжку»... ПРЕКРАСНЫЙ КОКАНД В рай мы все-таки попали, и это был Коканд, столица ханства Кокандского. Блаженство началось с того, что нам дали отдельный номер с душем. И это уже рай. Нас ласково впустили в гостиницу, несмотря на наши замученные рюкзаки. (Рюкзачников высокомерная гостиничная каста не любит). Не было таблички на двери «Мест нет». Не было характерного диалога: - Все занято - Мы подождем, может, освободит­ с я . - Как хотите, но до завтра ничего не будет... Ничего этого не было. Прежде всего, мы пошли по очереди в душ - смывать ходжейльские мерзости: идиота с клеем, гадкого стари- ка-попрошайку... В аппетитнейших сумерках за окнами гостиницы что-то светилось, млело, простиралось и призывало нас к себе. Мы оделись как можно лучше и пошли налегке, почти элегантные, по мреющему в полумраке главному про­ спекту, наполненному чудными соблазнами. Изящные кафе на террасках, в узорчатых (реечки крест-накрест) павильонах, - все в каких-то висячих расте­ ниях... Виноградах? Глициниях? Разноцветные фонарики подсвечивали изумрудную зелень. По проспекту плавали девушки в дефицитных узбекских шелках - в вертикальной абстрактной цветистости. Музыка, плески фонтанчиков - ловом, «тысяча и одна ночь». Мы поднялись по ступенькам под гостеприимные улыбки официанток в уютный полумрак кафе-мороженого. Ассортимент был богатый, и мы принялись есть мороженое в смешанной русско-узбекской языковой среде, в тиши­ не, в теплой прохладе, под мелькание мотыльков. ...Где-то, уже далеко, у кромки темнеющего и все дальше заманивающего проспекта, я с удовольствием пил газировку из исправного автомата, уставленного не сворованными стаканами. В сквере танцевали. По улице шли молодые люди в белых рубашках и пестрые девушки... В гостинице нас ожидали крахмальная чистота и счастливые бесконфликтные сновидения. На следующий день Коканд повернулся к нам другим боком. Весь этот сумеречный романтизм и световые эффекты: фонарики в зелени, светящиеся террасы, фыркающие газировкой автоматы - все это осталось во вчера. При свете наливающегося жаром среднеазиатского утра все как-то потрезвело, сфокусировалось, подобра­ лось, и вчерашний курортный праздный денди оказался достойным и чистоплотным русско-узбекским мастеровым. Город обозначил себя крашеными двухэтажными домиками, занятыми различными учреждениями, совсем, как в русских городах, но со среднеазиатскими арыками между мостовой и тротуаром. К концу своему проспект буквально изошел палевой глинобитной захолустностью. Низкие глинобитные дома почти без окон, с плоскими крышами, за глиняными заборами, под голотелыми пыльными платанами и пирами­ дальными тополями. Пылящие на всю улицу грузовички, ослик при арбе с огромными колесами, немощные бабаи с палками в руках, чумазые дети. Азиатская репутация города была восстановлена, вчерашний Зурбаган ушел в мир фантазий... 290