Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Зимней сушилкой чаще всего была школа. Под лестницей, ведущей в подвал, располагались батареи. В этом укромном тепленьком местечке можно было чувствовать себя в безопасности. Раздеваться и сушить одежду. Такое и случилось однажды со мной и моим дошкольным братом Павлушей. Он находился на моем попече­ нии. Опекал я его не всегда внимательно - уж очень много в жизни соблазнов. Дело было зимой. Засыпанная снегом песочная куча и сам склон берега в совокупности стали прекрасной катальной горкой. Санки катились далеко и лихо. Тут же стояли, вернее, торчали изо льда знаменитые связки из бревен. (Их воспели Остроумова-Лебедева и Добужинский). Каждый бревенчатый цилиндр был окружен круглой проталиной, чуть подернутой новым, еще тонким льдом. Мой братец в те зимы выдавался мне на прогулку тщательно и туго укутанным. Уже упомянутый мной шер­ стяной платок с кисточками охватывал его голову в ушанке. Концы его шли, скрестившись, вперед, затем уходили назад подмышками и там завязывались. Это сковывало, как смирительная рубашка. Теперь, когда я вспоминаю его на фоне тех лет и невских берегов, я вижу его только в таком оформлении. ...Катание было грандиозным. Череде летящих с горы противостояла медленная вереница румяных, взды­ мающихся в гору. Они усиленно дышали, испуская изо ртов морозные дымки. Было весело, шумно. Отсутствие санок здорово портило мою жизнь в этот веселый час. Да и братца надо караулить и беречь его экипировку, развя­ жется - не завяжешь снова. Но соблазн велик, и я попросил знакомого мальчика прокатиться. И таки прокатился! Но когда я повернулся, подхватив утихшие санки, что-то стало не так... Возникло какое-то новое движение, изменилось содержание шума. И тут с оборвавшимся сердцем я увидел, что в круглой полынье у бурой связки бревен барахтается мой упа­ кованный братец. С трудом, вдвоем с доброхотным спасателем, мы вытащили утопающего на лед. Он был испуган, но не плакал, вел себя мужественно. Сушиться было не впервой, и мы повели его в школу и высушили по частям на батарее. И летом, и зимой Нева была центральной фигурой нашего существования. А майский ледоход становился праздничной феерией. Уму непостижимо, но мы умудрялись бегать по плывущим льдинам. Первые же проваливания познакомили меня со страхом смерти. Два случая во время ледохода заставили меня бояться Невы. До этого я был бесстрашен по неопытности. Первый раз я сильно провалился, когда мы с приятелем отправились на медленно плывущую большую льдину за бревном. Он был приучен его семьей заготовлять дрова для печки. (Печное отопление существовало еще повсеместно). Семья приятеля была многодетная и бедная. (Бедной была, вообще говоря, вся страна, кроме партийной номенклатуры и военных). Так вот он и собирал деревяшки повсюду. На льдине лежали бревна. Даже не особенно вмерзшие в лед. Богатая добыча. Я поколебался, но пошел помогать. Приятель шел благополучно. А я провалился почти сразу. Нога ушла по колено. Я наваливаю тело на другую. И другая... провалилась. Упал животом и пополз, и вылез на берег. Холодно и страшно. А приятель-таки вытащил довольно здоровое полено, вонзив в него металлическую скобку с острыми концами. Это было его орудие труда. В эту эпоху их было много, они всюду валялись. Кусок толстого железного прута с двумя под прямым углом загнутыми заостренными концами. Куда они делись - не знаю. Но дело не в скобках... А в страхе, охватившем меня впервые в жизни. Я примерил на себя слово «утоплен­ ник», и мне стало нехорошо. Ага, подумал я, я тоже могу умереть, например, утонуть. Как это бывает в книжках и в рассказах взрослых. С этого дня мне стало страшно лазить по пожарной лестнице и бегать по крыше. Другой случай стал настоящим приключением, фрагментом судьбы. Мы стояли на берегу, смотрели на ледоход. Он был могучим и бурным. От Невы шел огромный, все запол­ няющий шорох с вкраплениями нежных позвякиваний. У берега льдины двигались медленно, а ближе к середине реки все быстрее и быстрее. Там вздымались и рушились с хрустальным звоном края трущихся друг о друга льдин. Там все кипело и шипело, и бежало ледяной толпой к Литейному мосту. Мрачно сутулились Кресты на той стороне. Прямо напротив ледоход приветствовал Ленин, забравшись на броневик. (Памятник у Финляндского вокзала). Всякое грандиозное явление природы повышает душевный тонус, и мы стояли и смотрели, умолкшие и внутренне приподнятые. Звон стоит оттого, что это ладожский лед, имеющий вертикальную, сосульчатую структуру. Хватаешь кус­ ки льда из воды, поднимаешь над головой и бросаешь наземь. Он разбивается на сотни сосулек, и они далеко разбегаются, приятно звеня. 25