Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

В буфете обычно ничего не было. Какие-то консервы, водка, хлеб. (Гонение на водку началось лет через двад­ цать пять). Да и народ на борту идеально нищий. Пароход был совершенно демократический. Никаких кают - полки в два этажа. Темно. Вонюче. Кирзовые сапоги. Несвежие гимнастерки. Немытые дети. Однажды на нас кто-то стал писать со второй полки. То есть, просто потекло неудержанное кем-то нетрезво спящим. Его растолкали. Очень ругали. А он ничего. Повсюду сновали малые дети. Много деревенских старушек в черных плюшевых полупальто. Велик, видно, был тираж этого изделия. На все деревни и городки российские хвати­ ло. Черные старушки везли хлеб в свои деревни из райцентров, где за ним надо было постоять в очереди. Особенно за белым хлебом. В магазинах в ту пору была лишь водка и рыбные консервы. В основном, печень трески. Строго только печень трески подавалась во всех столовых (я уже упомянул об этом). Вкусно! Но если приглядеться, то можно было иногда увидеть и крабов, и кукурузу в собственном соку. Особенно в больших городах. То есть можно сказать, что самое вкусное на свете все-таки продавалось. Итак, мы неторопливо продвиг ались вперед, обозревая, как заезжие экскурсанты, советскую Русь. Мы видно застали конец долгой медленной эпохи, когда все, что не было металлургией и станкостроением, еще оставалось почти таким, как во времена Некрасова. Систему скоро реконструировали, и все стало по-другому. Моя жена, будучи студенткой, ехала на практику в Череповец уже по новым каналам, и вместо дерева был уже бетон, и стояла у шлюзов военизированная охрана («че­ ловек с ружьем»), серьезные, исполненные чувства важности своей роли, новобранцы. Одного такого некто Лиза (наша знакомая) рисовала в блокноте, видно, понравился. Но ему это совсем не понравилось. Он покраснел как рак, когда заметил, что его рисуют, и закричал беспечной художнице: «Вычерк­ ни! Вычеркни!» Пришлось вычеркнуть. Лиза тоже испугалась своего невольного шпионажа... Прогресс и техническая революция добрались-таки и до этих мест. А досель... было все очень мирно и старинно. Мы имели этот радищевский стиль путешествия в полной мере. Чудище советской действительности было еще вполне «обло», но уже не так «стозево» и не так «лаяй». Ведь Сталин уже умер. Хрущев уже высказался и разоблачил «культ личности». И не так уже было страшно. А нам по молодости нашей и совсем не страшно. Глухомань, покой, нищета. Да и бабье лето... ...Поляны с нитками паутины. Старушки на завалинках, приветствующие своих более энергичных односель­ чан, везущих в мешках белый хлеб, а то и сахар. Ветхие клубы с колоннами. Выцветшие розовые лозунги: «Вперед... Ответим... Встав на вахту...» И, конечно, собаки всех мастей и вертлявые пушистые щенки... Умницы и красавицы козы. Одну мы и кормили прямо с борта, и она долго следовала за нами. Пожилой загулявший мужик уже не писал на нас, а сидел рядом, сокрушенно обнимая голову, тихо воняя грязным бельем. Буфетчица еще немного постреляла в меня при наших посещениях «веранды» и сложила оружие. Да и пива уже больше не было. И поэтому в пивном бокале в теплой медовой желтизне не катились более окрестные берега, как это было в утро пивной удачи... Сева протрезвел до полной устойчивости, подобрался и, не простясь с нами, хмуро покинул борт судна. По­ шел убивать несправедливого родителя. Стояла теплынь. Нас ожидала замечательная Вологда и ее знаменитые монастыри. ВОЛОГОДСКИЕ МОНАСТЫРИ Кириллов и Белозерск. И Кирилло-Белозерский монастырь. И Ферапонтов в двадцати километрах... Этакое средоточие архитектуры, живописи и вообще духовной жизни прошлого. Мы паломники мало того, что светские, но и достаточно бессмысленные, не подготовленные. Помню, что чи­ тал про эти сооружения и их основателей. Но и я не пишу искусствоведческой монографии. Так - путевые заметки, ностальгические побежки в Невозвратное. А заодно немного пейзажей и персонажей. Художники - люди темные... Но души наши затрепетали от этих средоточий... Столько мы увидели всего прекрасного, мастерского и воз­ вышенного. Да и природа... Озеро неожиданно огромное. И по краю этого зеркала —монастырь, краше которого мало есть. 254