Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Ах, головастики! Представьте, что вас пустили-таки в Рай, где и так хорошо, но еще разрешили поиграть в пятнашки с обитающими там зверюшками. Что может быть лучше? Боюсь сказать... Жаворонки хороши, но недоступны, с ними не поиграешь. Но они так истовы в своих переливчатых диксилен- довых трелях, в своем воздушном предстоянии Солнцу и Богу! С ними я познакомился еще в Мариинске. Головастики, жаворонки... А «кильки»? «Кильками» почему-то назывались маленькие зеленые помидорчики - плоды растения картофель («семейство пасленовых»), В них мы втыкали перья, не то голубиные, не то вороньи и, ухватившись за кончик пера, подбрасыва­ ли в небо, к жаворонкам. Приятная тяжесть на конце упругого этого прибора... Взмах! и полет ракеты в небо. Чистые радости Циолков­ ского... И вот теперь уже все. Никаких родителей, никакой картошки, что живет под землей. Только птички, буду­ щие лягушата, да вороньи летучие «кильки». А меня ведь, наверное, привлекали к окучиванью. Не помню. Неин­ тересно. Интересен еще только трамвай. Особенно дополнительный трамвай, так называемый «подкидыш». Он подки­ дывал людей с лопатами в Шувалово, на огороды. В конце июня он набит тополиным пухом, который досадливо отплевывают огородники - в рот лезет. А осе­ нью при последних копках в него летят желтые листья со стороны лесистых Озерков. Но главное, что он так виляет задом при движении, что любо-дорого. Огородники друж-но валятся то в одну, то в другую сторону. Им это не нра­ вится. А нам с братом нравится - качели. Мы качаемся. ПЕРВЫЕ УЧИТЕЛЬНИЦЫ В школу я пошел со второго полугодия. Не хотел очень в школу. Буквально тащили... Не любил учреждения, и сейчас не люблю, Догонять было трудно, но я догонял. Казус с пением. Меня поставили сбоку стоячком к другим живым столбикам. Хор ведь это такой частокол, иногда двойной. Стоят, рты раскрывают. Ничего не объяснили. Странно показалось мне все это. И поют ерунду: Дора, Миша, Соня, Сидор... и потом эту же чепуху в обратную сторону. Это гаммы. Я не знал про них ничего, думал, имена поют. Рисовать нравилось. Арифметика показалась странной. Оценки сначала были плохие, но их значение мне тоже не объяснили - их градуальный смысл был мне неизвестен. И я с удовольствием показывал маме двойки. Их утиная форма меня вполне устраивала. Но я быстро вник в правила школьной жизни. И оказалось, что я из тех детей, которые любят все делать хоро­ шо и порицания очень боятся. Пришлось трудиться. Сообразительностью природа меня наградила. И рассеянностью тоже. В писании описки, тройки за невнимание. Но честолюбие побеждает, и к концу года я прихожу с пятерками и четверками. Так всегда и учился. Нервный был ребенок. Не получалось - ревел, страдал, мучил родителей. Они со мной сидели, вытаскивая из себя уже ненужные знания. Великим стимулом было то, что я любил учительниц и не хотел их огорчать. И потом всю жизнь сопровождала меня боязнь обидеть, огорчить и того, что плохо обо мне подумают. Я хотел бы быть свободным от этого, но нет - не получается. Так устроен. Первую учительницу я любил за... ну точно не знаю, за что. Кажется, она была тихая, не ругалась, не кричала, была добродушна и терпелива. Звали ее Полина Алексеевна. Трогательно, что помню всех в лицо и по именам. Во второй класс я уже ходил в другую школу. Она была рядом, прямо на Неве. Наверное, только что откры­ лась, иначе бы я сразу в нее пошел. Новая учительница, Оксана Владимировна, мне понравилась. Как женщина - красотой, голосом. Большими глазами, энергией. Полная противоположность скромной Полине Алексеевне. Начинает проявляться фундаментальная черта описываемого мальчика. Любовь к женщине, женскому. Сюда, ко мне, господа психоаналитики! Формируется маленький человеческий самец. Ничего уж такого осо­ бенного... Но особенности есть. Ярко выраженная стихия пола в неагрессивном женственном течении. Мечтания, преклонение, нежность. Мне до сих пор непонятно, как можно хватать, нападать, щупать... Форма утверждения «ego» смягченная, скорее всего, несостоятельная, ущербная. Жизнь это показала. Поведение женщин - тоже. Отношение их к партисипиенту... Начинается долгий искус несчастливых влюбленностей. Адские мучения плоти и духа. Налицо усиленная сосредоточенность, заинтригованность вопросами пола. Это центр эмоциональной жизни. Все другие интересы пе­ риферийны. Вся информация художественного плана обращается в матримониальную сторону - литература, музыка, 19