Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

В памяти остался паром с его колоритным населением, грозные гуси, чумазые дети. И прощальные перели­ вы волн в кильватере парохода, в которых поплясывал расплавленный карандаш церковной колокольни. Голубой день. Весна. Плавное движение парохода...Цыплячье цветение ветел на берегу. Прекрасная моло­ дая жизнь! Кострома. Она поменьше Ярославля, деревянней его и как-то тенистей. Деревьев что ли больше! Там имеет­ ся и городище с валами, но ничего крепостного на поверхности не осталось. На конце одного вала стоит беседка в классическом стиле. Из нее видна Волга, пристани на берегу. На центральной площади здание пожарной команды своим великолепием напоминает театр. Тут же ароч­ ный ранжир гостиного двора, дворянское собрание —все по известной схеме. Берег высокий, внизу еще остается место для улицы. Такова, например, улица Нижняя Дебря. На ней стоит храм Воскресения на Дебре - самая красивая церковь Костромы. (Если не считать Ипатьевского монастыря, расположенного в черте современного города). Она кирпич­ ная, с красивыми керамическими вставками, густо расписанная изнутри. Церковь действующая. Там было темно и многолюдно. И нам мало что удалось рассмотреть. Я сочувствовал униженной властью церкви. Меня ведь и самого воспитывали во вражде к ней. Я уже был за свободу вероисповедания, но зачем скопом, в толкотне, просить у Бога милостей. Он сам все знает. Зачем устраивать костюмированный спектакль? Так думал я тогда. Теперь я понимаю, почему и зачем, но так и остался вне Храма. Вечер над неведомой еще Костромой спустился теплый, волнующий и блаженный. Я пошел шляться по городу. Город был слабо освещен, и, запрокинув голову вверх, можно было видеть звезды в переплете липовых ветвей. Зацветали сирень, ночные фиалки, запахи плавали безумные. Тишина была сельская. Лишь в каком-нибудь бессонном окне вспыхивала вдруг патефонная музыка, да центральный парк чавкал фокстротами. Там были ночные танцы. Кавалеров было мало, девушки танцевали с де­ вушками. В сандалиях, в носочках, в платьицах в горошек. Я еще долго гулял по ночному городу. Из подворотен с лаем выскакивали собаки, сменяя на ходу гнев на миролюбие. В номер я пробрался под ворчливую нотацию дежурной. .. .Утро было лучезарным. Но мы поднялись до зари лучей, в прохладном сумраке пробуждения дня. Собаки еще спали. Не спали пе­ тухи, брали первые аккорды. Мы торопились на пристань. Наша цель - Диево-Городище. По дороге надо было сойти с парохода и посмотреть уникальную шатровую церковь в селе Красное. Кажет­ ся, это одна из первых «шатровых» вообще. Наш колесный пароход старообразно шлепал по великой реке, медленно разворачивая ленту ее берегов. В Красном от пристани по низкому с болотцами берегу прямая, как струна, дорога ведет к знаменитой цер­ кви. Придорожные деревья забрасывают ее длинными заиндевелыми тенями. Как бы ни любить вечера, а раннее утро для меня - самый драгоценный час. Самое лучшее, что могу сде­ лать, подумать и написать, могу лишь в это время. Это высшая точка взлета моих качелей. Шатровая церковь стройна, пропорциональна - очень красива. Павел Александрович тут же изъясняет ее нам в лекционном стиле. Знакомство нуждается в молчании. Фотографирование мешает. Времени у нас мало, но я выкраиваю минуту для одинокого любования церковью. Большой высоты и тонкости переживания можно достичь лишь в состоянии неторопливого внимания. Но в спешке и суете жизни научиться этому трудно. Это хорошо понимают японцы. «Два часа любования горой Фудзи». Но сами они, как мне теперь довелось увидеть, почему-то носятся по свету, как стрижи, и без конца фото­ графируют друг друга. Шатровая форма появилась давно, еще до колоколен XV1-XVII веков, которые завершаются шатром. Шатровый храм Вознесения в Коломенском - изделие гения, моя любовь! Ритмы необыкновенные, своево­ лие вертикалей корпуса удивительно... Это свобода высокого мастерства. А это восхождение убывающих ромбов по граням шатра! Слов нет. Пишу, с удовольствием погружаясь в стихию любимого мною искусства архитектуры. В изобразительном, если делаю что-нибудь хорошее, то исключительно за счет своих архитектонических наклонностей. 205