Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Я нервничаю. Меня допекает вкрадчивое коварство моего друга и его ежедневные письменные выпады против Становится понятным, что он отговаривает Марину от меня и в мое отсутствие ухаживает за ней сам. Каков! В письмах даже появляется мотив похвальбы успехами и угрозы увода. Моя возлюбленная вдруг признается, что уже два года, как у нее есть мужчина. После признания в грехе юности мне стало невесело. Еще плелись новеллы любви в разгулявшемся вообра­ жении, но уже мне худо и холодно, оттого, что есть какой-то досадный и никчемный и совершенно непредусмотрен­ ный сценарием некто Балов. Это он тянул мою барышню в ее необдуманное прошлое. Он маячил за сценой нашей мухинской арлекинады. Ведь это он плелся тогда в Павловске и щелкал затвором, когда мы резвились на лужайках парка, бросая друг в друга золотом кленовых листьев. Мало того, что у него «видоплясовская» фамилия Балов, он еще и Валентин, Валя Балов... Валя. Брр! Он еще к тому же и сын милиционера... «Вооще!»... Кто посмел плеснуть ложку Зощенко в бочку Анри де Ренье?! Розоватый крепыш с простым лицом оказался мужем моей девушки... Когда я в первый раз конкретно выразил свои чувства, мне была дана отповедь Лариной из конца романа. «Я другому отдана...» Наехали тучи, в «повилику» ударил холодный ветер. И «все завертелось...» как в рассказе Аверченко. Началась свистопляска метаний туда-сюда, ревностей, свида­ ний, записок, недоразумений. И внутренние, и внешние события разворачиваются стремительно. За какие-нибудь три месяца я из окры­ ленного превращаюсь в несчастного. Марина тоже в испуге и смятении. Она вдруг официально выходит замуж за Балова. Я креплюсь и не покидаю училища. Шарады и флирты окончены. Я более не дарю «грациям» куртуазные сти­ хи-баллады. Моего горестного терпения хватает до февраля. В феврале я перестаю ходить в институт. ...В городе хмуро и промозгло. С «обработкой дерева» я не справился... «Капитан, ты не сумел увезти меня», —говорит моя блондинка... В глубокой хандре я лежу на диване. Меня разыскивает посланец комсомола. Я говорю ему, что верю в Бога, расстаюсь с организацией и отдаю посланцу членский билет. К черту! В экспедиции! На Волгу! В пустыни - к басмачам! Печориным - под пули! Назоном в тихую глухую Ольвию! ВДОЛЬ ПО ВОЛГЕ В мае 1957 года я выехал в свою первую археологическую экспедицию. Она была разведывательная. Возглав­ лял ее Павел Александрович Раппопорт, специалист по древнерусским военным укреплениям. Наша цель - поиски искусственно созданных валов оборонительного характера и остатков крепостных укреплений. Экспедиция состояла из трех человек: начальника и двух лаборантов. Старшим лаборантом была молодая женщина по имени Зила, млад­ шим - я. Мне было 20 лет. А весна была упоительная. Мы отправились на Волгу. По дороге заехали в Ростов Великий. Я был поражен его красотой! Ростовский Кремль, по-моему, прекрасней Московского и более принадлежит русской архитектуре с ее византийскими корнями. В башнях Московского Кремля проглядывают черты итальянской готики. А какая у нас готика! Впрочем, кому что по душе. У стен Кремля млело и поплескивало нежной волной мелководное Неро. Имеющий вкус к архитектуре и зна­ ющий «лучшие точки» Павел Александрович нанял лодку, и мы обозрели Кремль со стороны озера. «Сказка о царе Салтане». Густо заселенный ансамбль башен, звонниц и куполов. Никогда не видел ничего подобного. Свирепый смерч, незадолго перед тем пролетевший над Кремлем и выхвативший все ветхое, вынудил к энер­ гичной реставрации. И вот теперь сказочный город сиял перед нами, как новенький. Многие не любят послеремонтной свежести. Этот вопрос вызывает споры: надо ли дорожить патиной време­ ни, крокелюрами, потемневшими лаками проживших века икон? Икона после написания была яркая, разноцветная. Конечно, лесировками достигалась известная глубина и светозарность слоя. И все-таки иконы были «как новень­ кие», и никакие эффекты временной амортизации не задумывались заранее. Мне нравится идея и практика максимальной реставрации. Пусть некогда сиявшее сияет «елико возможно». Работа времени, как бы пленительна она ни была, к делу рук художника отношения не имеет. В каких-то случаях можно согласиться с корректурами времени, когда они не грозят дальнейшей жизни памятника. И все же почернев­ шее, мне кажется, лучше отмыть, исправить повреждения, причиненные многолетней жизнью. 202