Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Старушка покоилась в гробу. Меня взяла за руку тетя Груша. Она специально спустилась с трехметровых высот своего терема, чтобы похоронить старушку. Я быстро справился с Грушиной слабой рукой и обрел свободу следовать за моими возлюбленными. Никто не оплакивал покойную: она умерла законно - ей было много лет. Но народу собралось немало. Часть людей теснились во дворе, многие же остались на улице и буднично переговаривались друг с другом. Мы жили на улице Красных Строителей. Увековеченные названием строители не построили на ней ничего красного. Каменных домов вообще не было. Улица имела вполне деревенский вид. Тротуарами были, собственно, хорошо протоптанные тропы. По улице больше ходили, чем ездили. Колея, однако, была. В одном месте она огибала засохший колодец, разветвляясь на два рукава. Когда процессия пополнилась по дороге участниками, я с содрогани­ ем покосился на колодец. Тут следует отступление в сторону минувшей зимы... В морозные дни на меня надевали теплые красные рейтузы. Эта диковинная вещь очень возбуждала вели­ ковозрастных оболтусов нашей улицы. Однажды они отловили меня, набили рейтузы снегом и спустили в сруб одичалого колодца. Я гордо и мученически молчал. И это как-то не вписывалось в программу злодейства. Меня уважительно извлекли и вытряхнули снег. Мы уже покидали город... Я смутно чувствовал, что уложенная в гроб старушка каким-то неведомым мне об­ разом привлекала людей. Конечный отрезок ее судьбы был торжественно обобществлен, стал всеобщим достоянием. Большинство шли молча или разговаривали на пониженных тонах. Но некоторые не стесняли себя этикетом и не приглушали голоса. За последними домами нас приняли заросшие редкими кустами торфяники. Осенью там добывали торф, вы­ резая из земли жирные бурые пласты. Сейчас, в это хрустальное утро, торфяник был звонкоголосым птичьим раем, исполненным солнечных одуванчиков, цыплячьих ивовых цвете-ний и всяких блаженных запахов. Черные платки и пиджаки самоуверенно внедрялись в этот ликующий мир. Но ничто не могло нарушить мое радостное настроение. Ведь рядом была пушистая, как верба, лошадка. И легкие, как жаворонки, девочки. И моя лучезарная любовь... Несколько дней назад я уже ходил по этой дороге. Меня отпустили одного на лесопилку к тете Леле, она там работала бухгалтером. Я был горд и счастлив доверием взрослых и собственной самостоятельностью. ...Я двигался неравномерно: гонялся за бабочками, рассматривал муравейники, ловил жуков. Но на этой тропе было и нечто тревожное, пугающее... Тут мы прикоснемся к увитой легендой достопримечательности этих мест. Единственное в округе озеро поль­ зовалось дурной репутацией. Оно порой устрашающе гремело своими черными недрами. Этот таинственный звук раскатывался по всему озеру, как гром, и вселял в мариинцев суеверный ужас. Озеро лежало в стороне от дороги, и к нему поворачивала обманчивая тропа, которую можно было принять за продолжение лесопильной. Об этом меня усиленно предупреждали: берега озера топкие, коварные. ...Вот она, эта тропа. Страшно... Но и любопытно ужасно. И тянет туда неудержимо. Страх и послушание усту­ пают любопытству Немного пройду, взгляну - и назад... Я вступаю на запретную тропу. Бабочки порхают надо мной в полной безопасности. Мне не до них. Я смотрю только вперед. И поднебесные жаворонки больше не сворачивают мне шею. Озеро вдруг обнаружилось все целиком, поднявшись над линией невысокого холма. Оно было самое обык­ новенное, только очень заболоченное по краям. Эта его заболоченность и беспокоила моих родственников. В его «гремучесть» они не очень-то и верили. Гром, однако, грянул, как по заказу... И прокатился по всему озеру. В полном соответствии со слухами. Мне стало страшно, и я побежал со всех ног назад. Вернувшись на дорогу, я потерял резвость и праздничность настрое­ ния. (Впоследствии один географ просветил меня по поводу этого явления природы. Какие-то там газы... Или что-то в этом роде). ...У тети Лели меня ждали кролики. Я поэтому и отпросился в это опасное путешествие. Ах, кролики, кролики! (Мы еще вернемся в погребальное утро - успеется...) Тетя Леля работала в двухэтажном бревенчатом доме, довольно новом, судя по свежести его древесных за­ пахов. Кролики жили в дощатой пристройке. Сегодня мне повезло: кроликов выпустили погулять. Они свободно паслись на зеленой лужайке. Они поедали траву, инвалидно перепрыгивая с места на место. Здесь, в тени дома, было прохладно, и майский ветерок забирался мне под рубашку. Кролики мне ужасно нравились. Они, правда, были необ­ щительны и пугливо отскакивали от протянутой руки. Но два кролика разрешали себя погладить. Это мои любимцы - серый и черный - нежные, мягкие, почти нематериальные. Они смешно дергают носом в разные стороны. Но вот пришла какая-то тетя, грубо схватила двух белых за уши и молча унесла куда-то... Хорошо я не угадал, куда и зачем. Но вернемся к колеснице Смерти. Ничего печального не происходило. Двое мужиков отстали и «принимают» по­ немногу из солдатской фляги. Сияет солнце. Верещат жаворонки. Цветет моя первая любовь. 14