Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Маленький Митя был смышлен и забавен. Его просили, например, показать «как папа ходит». Он закладывал руки за спину и шел, наклонившись вперед, на чуть согнутых ногах. Папа эти имитации поощрял. Увы, Митя был запечатлен печатью недолгого века. У него был, кажется, врожденный порок сердца, и он умер совсем молодым, не дожив и до 30 лет. В поселке был и другой Орбели, крупнейший военный медик. Он был сед, благообразен, аккуратно подстри­ жен. И тоже красив. Статус Леона Абгаровича требовал аккуратности и выправки. Он не мог себе позволить пускать по ветру свою бороду, как его братец... и не позволял. Какое там! Мы видели его в генеральских лампасах. Ходили слухи о том, что оба брата пострадали в ходе каких-то научно-полицейских чисток. То есть, претерпели нападки ортодоксальной научной критики - каждый по своей части. И когда дачу притеснителя одного из них потревожили какие-то злоумышленники, остряки поселка утвержда­ ли, что ее погромили темпераментные армяне Орбели. За столом у Сергея Андреевича Иосиф Абгарович рассказывал смешные истории. Хозяин краснел и сотрясал­ ся от беззвучного смеха и ласково посылал уморительного рассказчика «к ярмонаху»... В Эрмитаже я стал свидетелем такой сцены. Фотограф-профессионал со всей аппаратурой работал с одной из картин. Проходивший мимо директор, поравнявшись с фотографом, встал на одну ногу, высунул язык и сказал: «Снимите старого армяшку!». ...Василий Васильевич Струве, крупный, розовый, ясноглазый немец, тоже иногда захаживал к С. А. Боль­ шой ученый светился доброжелательством ко всем и какой-то тоже доброй чистотой. А простодушием напоминал блаженного мистера Дика из «Давида Копперфильда». Особенно, когда рассказывал очень детские анекдоты и сам веселился при этом. Наверное, бывал он и в других настроениях, но я видел его только таким. На участке его дачи была крокетная площадка, и он иногда играл с нами и со своими младшими родственни­ ками. Крупный, розовый, простодушный... Волны террора прокатывались в 50-х над привилегированным поселком. Без арестов, впрочем, и лагерей. Волны поднимали люди типа Т. Д. Лысенко. А однажды мощный вал поднял самый «большой ученый» - товарищ Сталин. Он написал знаменитую статью «О марксизме в языкознании». Там он сурово осудил школу Н. Я. Марра. Иван Иванович Мещанинов неблагоразумно принадлежал к этой школе. Он жил холостяком, приютив на даче своего, кажется, единственного, племянника. Боря Шилин был членом нашей компании. И мы, еще подростки, ока­ зывались иногда на веранде опального академика. У Ивана Ивановича была большая страсть к коллекционированию спиртных напитков. Толпа бутылок стояла на полу веранды по ее периметру и под столешницей биллиарда. Языковед подходил к питию научно и творчески. Он экспериментировал, как химик в лаборатории. Он смешивал напитки, добавлял пряности. Число коктейлей-соче- таний росло по законам математики. Во время погромного ненастья И. И. лишь активизировал составление коктейлей и частоту дегустаций. И больше ничем не выдал своего волнения. Вероятно, не очень испугался. (Отречься от Марра и покаяться ему, я полагаю, пришлось... Иначе можно было и полететь «вверх тормашками»). Опыт выживания под недоброжелатель­ ным взглядом идеологической жандармерии требовал затихнуть и скорчиться. Но И. И. ходил прямо, не затих, а, напротив, взял да и прихватил к своему пайковому гектару еще гектар соснового леса. Эти угодья позволили Ивану Ивановичу собирать много грибов. Примерно в это время у Мещанинова появилась черная «Волга». Это тоже было как-то несообразно ситуации. Однако, ничего страшного не произошло. «Хозяин» еще только собирался поднять новую волну террора. Не успел, слава Богу... Первый раз я попробовал крепкий напиток именно у Ивана Ивановича, где он уже поучивал крепким напит­ кам своего племянника... Мне словно рот обожгло, и я фыркнул напиток на пол. Иван Иванович стоял и улыбался. В чем дело, почему Иван Иванович так легкомысленно относился к воспитанию молодого поколения, я не знаю. И гадать не берусь. Дача Иоффе, великого физика, стояла (и стоит, конечно) на главной улице поселка. Сквозь невысокий прозрач­ ный забор в первые годы существования поселка можно было видеть хозяина дачи в белой посконной рубахе, босого, орудующего тяпкой на огородной грядке. Ничего, впрочем, особенного. Здоровый образ жизни... Забавна была чета Фоков. Академик отличался хорошим ростом, был массивен, круглолиц и моржовоус, если, конечно, можно так выра­ зиться. Он прогуливался по поселку под ручку с женой и со слуховым рожком в кармане. Он иногда останавливался, 141