Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Что она ему? Как причудливы человеческие привязанности! Как они постоянны и непостоянны! Вся троица дряхлела, увядала, таяла... Пока, израсходовав свой лимит тепла и жизни, не растаяла совсем... Диккенс! Фолкнер! Голсуорси! Если не Данте... ...Шли годы сидения на веранде. К трости и шляпе прибавились калоши и зонт... Что внушило бедному старику боязнь промокнуть - не знаю. Но прислуживающая старикам тетя Катя должна была не забывать об этих средствах предохранения от сырости. Под причудами таится порой, увы, болезнь. Смешное и горькое рядом. Совершенно притихший Сергей Андреевич однажды вдруг оживился и пришел в сознание и память. Оживле­ ние произошло, когда он увидел мои «внучатые» картинки. Он вдруг так обрадовался таланту внучатого племянника (его слово «талант», его!) и очень подружился со мной. Он заказал мне свой портрет. И пока позировал на все той же открытой веранде, он не молчал больше, а рас­ сказывал мне про то, про это. Это было так неожиданно, так разительно! Он поведал мне тайны спиритизма. И даже сообщил некоторые слова и выражения марсианского языка, про­ диктованные ему в свою очередь медиумом во время сеанса. Эти развлечения относятся к поре его антинаучной ставропольской молодости. Спиритов за их резвым столи­ ком посещал некий Арсакий, дух раскаявшегося среднеазиатского злодея, очень древний по нашим меркам. Пятого, что ли, века... Дело было давнее. В «деле» участвовал то ли губернатор, то ли его супруга. Супруга непременно, т. к. уже бабушка Зина рассказывала мне потом, что коварная и неверная губернаторша устраивала с помощью неразборчивых мелких духов свои амурные дела. А земным и слепым исполнителем их был сам медиум. А медиумом была сестра Зины, моя двоюродная бабушка. И злодейка отправила однажды впавшую в транс бабушку с письмом к своему лю­ бовнику. ...Ужас! Посланная пошла ночью по железным путям. И очнулась только перед надвигающимся на нее поез­ дом... Ужас! Не правда ли? Кровь стынет в жилах. Мир тогда, в конце минувшего века, был захвачен волной мистических увлечений и манипуляций. В годы ми­ нования нынешнего века происходит нечто подобное. И даже по телевизору человек ассиро-вавилонского вида, по фамилии Глоба, снабжает нас пророчествами на следующий день. Я, конечно, поверил родной бабушке и двоюродному дедушке. И более того - сам устраивал в сторожке спи­ ритические сеансы с блюдцем. Сеансы получались. Блюдце бешено крутилось. Духи то были глубокомысленны, то хохмили и ругались матом. Реальность этих таинственных явлений я свидетельствую. Но заявляю о совершенной злокачественности та­ ких занятий. И никому не советую заигрывать с потусторонним миром. Тут я заодно с Церковью... ...Между тем Сергей Андреевич опять завял, снова втянул себя в себя и богдыханом тихо сидел на веранде. И только когда кто-то проходил мимо, по-караульному спрашивал: «Кто идет?!» Жизнь медленно покидала этого загадочного и замечательного человека. После его смерти я получил в наследство три его книги. Это «Джангариада», «Гессериада» и «Сокровенное сказание». Перевод и научный комментарий в каждой из них. Этот подвиг и принес ему высокое звание. Я подивился глубине и научной обширности этих книг и, главное, литературному дару, который явлен в пе­ реводах с монгольского на русский. ...Самыми дружественными нашей монголоидной даче были арабист Иосиф Абгарович Орбели и китаист Василий Михайлович Алексеев - приятели Сергея Андреевича. Алексеева я плохо помню. Он умер в 1951 году. У нас дома есть его книга «Китайская народная картинка», и она замечательная. Читать ее большое удовольствие. Но Орбели память сохранила хорошо. Директор Эрмитажа был очень колоритен. Темпераментный армянин. В развивающихся седо-черных волосах лицо ветхозаветного пророка с пылающими жизненной силой очами. Рас­ тительность этой выразительной головы не была тронута никакой ограничительной стрижкой - она бушевала, как хотела... Его фигуру портила сутулость. Она же придавала ученому какое-то колдовское инфернальное выражение. Мы его звали «дядька Черномор». Тогда ему было уже за 60. Иосиф Абгарович хотел наследника, давно хотел. Ему не везло. Не допуская мысли о своей причинности в этом деле, он, говорят, менял жен. И добился-таки своего. Антонина Николаевна Изоргина, коллега, соратник и последняя жена, была не только хорошим искусствове­ дом. Она же содействовала открытию экспозиции французского искусства XX века. Научных подвигов ей показалось мало, и она родила Иосифу сына Митю. 140