Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Однажды, прослышав о прославляемой критикой, свеженапечатанной и популярной в то время книге, мы ус­ троили следующую демонстрацию. Стало известно, что автор книги (фамилию я забыл) находится в доме творчества. Книга эта называлась «В дни разлуки». Возвращаясь с прогулки, разогретые распитым в сосняке портвейном, мы остановились у писатель­ ского дома и громко скандировали: «В дни разлуки! В дни разлуки! Спасибо-за-хорошую-книгу!» Среди зубоскалов были Илюша Кукс, друг Бориса Власова, и Саша Сколозубов, мой новый приятель из Сред­ ней художественной школы. (Бывали и другие шалуны). Книгу мы, конечно, не читали. И ничего обидного для автора, я полагаю, не заключалось в наших действиях. Мало того, можно было принять наши вопли и за чистую монету. Нам же дорога сама эскапада. Этим приёмом «шутки-всерьёз» мы однажды воспользовались, когда прошли по пляжу небольшой компани­ ей, распевая старательно песню «Партия - наш рулевой...» Всё это, конечно, полная дурь и детские глупости... Но это нас потешало тогда. Мы даже, помню, подцепили из какой-то официальной речи нехитрый афоризм: «Молодость имеет свои права». И применяли его к себе. «Ну, брат, ты и набрался!» - «Молодость имеет свои права». - «Ну, ты и силен прогуливать!» - «Молодость имеет...» Ещё в начале 50-х годов Боря Власов и Геня Ивановский издавали рукописный журнал «Голубь мира». Рас­ сказы, пародии, стихи. Генины переводы английских баллад. И замечательные Борины рисунки. И Генины шутки... Брачное объявление: «Арса» левее, правее «Люкса» Есть в Ленинграде квартира Кукса. Девицы в восторге - какой для них «Голубем Мира» найден жених! Журнал делался по образцу «Нового сатирикона». Героями больших (полосных) рисунков становились наши приятели. - Скажите, сэр, что Ваша собака... - Напротив, сэр, я бы сказал... В таком духе. А «сэры» с лицами приятелей или их родителей. Журнал, при всей его невинности, вызвал настороженность горько-опытного Василия Адриановича. Отец Бо­ риса помнил о том, за какие невинные слова и затеи люди лишались свободы и самой жизни. И он уничтожил его но­ мера: вполне понятная опасливость. XX съезд партии грянул только в 56-м. Да и после него страх прошел невдруг. Боря возбудил в наших умах идею пролежать под поездом. Такая возможность проверялась с помощью соот­ ветствующей «колобашки», положенной между рельсами. Но чистота опыта каждый раз чем-нибудь нарушалась, и приступить к эксперименту мы так и не решились. Проектов было много, воплощений меньше, но ведь так всегда и бывает. Ряд феерических эскапад мы, однако, совершили. Феерических буквально, ибо мы сжигали сортиры. Они строились на нашем пляже. Там протекало «золотое» детство, и мы не могли этого допустить. (Сортиры были очень скверные). Затеи следовали одна за другой. Я, созерцатель, вынужден был вести деятельную жизнь, но я любил свое­ го неугомонного друга. Мне было хорошо. Для Бориса не было безнадежных для творчества положений. Лежа на пляже, из жестких и губчатых трост­ ников он делал шевелящиеся на ветру мобили или просто мельницы. Он до солидных лет не мог равнодушно ви­ деть строительство запруды на ручье. Он непременно включался в работу детей и тут же становился начальником строительства, монтажником, бетонщиком. С нами часто развлекались подрастающие: месяцеглазая сводная сестра Бориса Лелька, невыносимый Лесик Струве. При Наташе состояла в наперсницах выдумчивая и болтливая Надя. Борис играл с маленькими детьми, с собой, с окружающими предметами. Есть граница между игрой и искусством? Для Бориса не было таких границ. В зимние каникулы нас облекал другой мир, другой воздух. Нас занимали другие дела и развлечения. Какой- то особый запах царил в те дни в шишмаревском доме. Я его ностальгически вспоминаю. Но, как всегда это бывает, не до конца. Какими-то составляющими этого «букета» был финский линкруст, запах лыжных мазей, изгоняемого затопленными печами холода и еще что-то, как всегда, неуловимое... Непонятным образом этот запах соединился в моей памяти ... с портретом академика Веселовского, висевшим на стене каникулярной комнаты. Зимние каникулы предоставляли иные возможности для проделок. Иногда шутки перерастали во вполне до­ стойные творческие акции. Застрельщиком был всё тот же Борис. По теме «Кока» (я это, я...) он изготовил большое снежное произведе­ ние. Это был гигантский кот из снега с моим лицом. (Очки тоже из снега.) Кот представлял собой небольшой снеж­ ный дом. Вход в помещение сзади, под хвостом кота. Маленькие дети с соседних участков сбегались играть в снежный дом. Продолжением снежной пластики стала «Венера» на площадке, в конце переулка. Её мы ваяли коллективно. Академики ходили смотреть скульптуру. Очень хвалили. 132