Ковалев, Н. Н. В продолжение любви : [книга воспоминаний в стихах и прозе] / Николай Ковалев ; [предисл. Владимира Семенова]. - Мурманск : Бенефис-О, 2009. - 463 с. : ил., портр.

Замечательный закон открыл великий русский учёный! ...Счастливый выходит из-за перегородки Павел Семёнович. «Пикофарада» - говорю я мечтательно... «У, светлая голова» - откликается восторженный преподаватель и ставит мне «пять». Шевелятся волосы, рвутся болты, открывается на Дерибасовской замечательная пивная. Плывёт в океане времени в короб кабинета физики наше, увы, исчезающее детство. ТАЙНАЯ СТРАСТЬ УЧЕНИЦЫ Т. Оказывается, меня любили, в то время как я любил другую. Любить-то любил, но сексуальное созревание тянуло меня в испуганные своими переживаниями глаза учени­ цы Т., за её форменные коричневые облачения. Она была стройная и фигуристая. Личико у неё было со всякими ещё милыми по молодости дефектами. Про благорасположение ко мне я никак не был извещён, но магнетически чувствовал его, и какие-то опилки во мне, как в физическом опыте у Павла Семёновича, реагировали на невольно посылаемую энергию. Девушка тоже, как и я, созревала, и ей почему-то нравился круглоголовый и одутловатый очкастый мальчик. Бывает. Я тоже испытывал к ней порой острое и нежное влечение, подёрнутое всеми туманами юности, Но это так, мельком, в перерывах, вследствие утомления от тяжкого груза своей любви к Наташе С. У Наташи С. в глазах ничего такого не было. А у влюблённой ученицы Т. было «чего такое». Ученица Т. была изначально чудаковата, каковой и выросла и теперь уже состарилась. Но тогда в её движениях было застенчивое сознание собственной зрелости. Как-то забавно набычивала она свою редковолосую головку и таращила исподлобья глазки. Как будто давила икоту или у неё перехватывало дыхание. Она непроизвольно покачивала бёдрами, казалось, стесняясь их вызывающей силы и своей призывно тонкой талии. В её голове, верно, ворочались самые суразные и несуразные мечты. Что-то вздымалось, путалось, неверно и неопытно самоистолковывалось. Туманы юности. Жаркие туманы. О, эта изнурительная и вечная борьба души со своим не в меру требовательным сосудом-содержателем! Как мерзко и мне было (и миллионам других юношей) в своём одутловатом и шероховатом футляре. Ведь не было же в моей душе ни этой вульгарной круглоголовой припухлости, ни этой гнусной печати плохого обмена веществ. Внутри я был стройный и длиннолицый, смуглый, как Ашик Кериб, и густоволосый, как лорд Байрон. Кроме того, мы тогда ещё девчонок сторонились и по обычаю возраста, и потому, что они были довольно доб­ родетельными и примерными. Они нас как-то молчаливо дичились. Они учили устные уроки и писали письменные. Мы этого не делали. И мы у них паразитически списывали. Девчонки, надо сказать, были добрые и давали списывать. Их было всего трое, и все они были некрасивы и милы. Ученицы наши были смирные, робкие и жили своей скучной добропорядочной жизнью и не пытались сбли­ зиться с нами. Нашей безалаберностью и бесшабашностью никак не проникались. Сближение произошло позднее, на первых курсах Академии. Рассеивались туманы, исчезала скованность, и они стали моим друзьям, поступившим в Академию и мне, непоступившему, хорошими подружками, с оттенком лёгкого флирта. Ученица призналась в былой любви и страдании, и в память о неиспользованных возможностях мы мощно целовались, слегка приподнятые землёй, весной, «Ркацители» и жаворонками. Таковы были вылазки наши на природу и лёгкие студенческие попойки. Мои друзья, Саша и Боря, с которыми меня несколько разъединил провал в Академию, привозили девушек ко мне на Пулковское. Мы пили, зубоскалили, ели «маринетти капости» из большой банки и ходили на немецкое кладбище преть на солнце и целоваться. У меня была «во флирту» Т. и у Бори Т. Его Т. была розовая, полноватая. С огромными аквамариновыми глазами, очень спокойная и ленивая. См. Кустодиева. Она тоже была одноклассницей. А Саше наперсницы не хватало. Да он больше любил портвейн и не был в претензии. К тому же отношения с нашими девушками любовными не назовёшь. Ученица Т. созревала нервозно, не в пример другой Т. И мы часто обсуждали, что с ней делать, и кто должен помочь ей. Помогать мы с Борей скорей боялись, чем не хотели. А Саша не хотел определённо. Мне кажется, мы были ещё девственны, я, во всяком случае. Вскоре предстояли нам всем грехопадения, освященные браком и неос­ вящённые. Девушки-соученицы, сокурсницы были вытеснены из нашей жизни и заброшены навсегда ради новых предо­ ставленных нашими судьбами женщин. Подруги тоже скоро вышли замуж. А след одной из них - Бориной пышной блондинки - совсем потерялся. 1983 103