Ковалев, Н. Н. Из книги воспоминаний "В продолжение любви" / Николай Ковалев // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей ; [гл. ред. Б. Н. Блинов]. – Мурманск, 2000.

196 Николай КОВАЛЕВ ИЗ "ДУГЛАСА" В БЫКОВО "Телятник", вагон для перевозки скота, становится нашим домом. Необ ходимое для жизни тепло — в "буржуйке", — железная коробка с трубой. Война — поезда ходят медленно, подолгу безнадежно стоят. Стоят и луна, и звезды. Потом вдруг начинается ужасный убегающий вдаль лязг — и луна, и звезды опять едут. Это видно в раздвижные ворота вагона пока их не закры ли и потом в щели между досками, из которых сделан вагон. Из щелей идет холод. Он бы умертвил нас, если бы не железная короб ка. Она светится в темноте красным светом. Так ее раскаляли. Мама закрывает нас от морозных струек воздуха, закрывает собой и ка ким-то тряпьем. За это она примерзает к стенке вагона. На нарах много наро да, и это спасает каждого от холода. Я вспоминаю даже чувство некоторого уюта, когда после морозных дневных вылазок снова забираешься в эту "по- валку" (спать, "вповалку"). Братик маленький. Два года. Мама его кормит грудью. Откуда молоко при таком питании и такой жизни, бог весть. От него же, от Бога, и молоко. Он хочет чтобы мы жили. Почему хочет — бог весть... Ночью по щелям перебегают звезды. Днем едут, если смотреть в щели, какие-то утонувшие в снегах деревни и поселки. Над домами расширяющие ся к верху белые столбы. Я еще мало видел, мне пять лет, и я не сразу пони маю, что это дымы из труб. Тихо в воздухе — и они неподвижны. Потом мы заболели брюшным тифом и я плохо помню что было. Мама говорит, что нас выселили из вагона на полустанке чтобы мы не умерли сами в вагоне и не заражали других. На полустанке долго никого не было и нам пора было умирать. Но ехал старик в санях на лошади. И старик, и Бог не захотели нашей смерти. Про старика я знаю от мамы. Про Бога меня научила бабушка в городе Мариинске. Там жили и спали вповалку наши родственники и мы к ним потом присоединились. Эту горстку людей звали Конищевы. Правда мы с братом были Ковалевы, а две кузины назывались совсем странно, и если иметь вви ду войну с немцами, неуместно. Их звали Шульц. Эта горстка под равнодушным небом и распорядительным (по расска зам бабушки) Богом уцелевала с помощью большого лоскутного одеяла и пареной моркови. Вши. Нас ели вши, но мы остались живы. Все девять. Заслугу этого уце- ления мы с бабушкой приписывали Богу.