Ковалев, Н. Н. Из книги воспоминаний "В продолжение любви" / Николай Ковалев // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей ; [гл. ред. Б. Н. Блинов]. – Мурманск, 2000.

230 Николай КОВАЛЕВ Я останавливаю Тамару и иду в направлении другого берега, где растут прелестные болотные цветы, этакая метелочка нежно сиреневых мелких цве точков. От любви я плохо соображаю. В этом месте канава шире, и другой берег гораздо круче. Но я иду. Иду за цветами. Пусть смеются. Пусть. Нога начинает погружаться в болотную почву. Ничего не остается как прыгать. Прыжок ослаблен увязанием, и я поскальзываюсь на глине другого берега и лечу назад в канаву ничком. Я погружаюсь целиком в ржавую жижу... Мне нет спасения! То есть, мне не надо его... Лучше умереть, утонуть, исчезнуть. Я, однако, выбираюсь в эту невыносимо несчастную жизнь. На зеленый бе рег, в осмеяние, в хохот. Глиняный рыцарь. С ног до головы в вонючей жиже, опозоренный, в оскверненном новом костюме, первом в моей жизни костю ме. Гомерический хохот. Тамара тоже виновато смеется. Гринев, а не я, помогает ей перепрыг нуть канаву. Все пропало, я бегу назад. Я уже не прячу слезы и свое отчаянье. Смо ленское кладбище! Прими меня! Я не умею жить. У меня это не получается. Все пропало! Г Л А В А " Д У М С К А Я , 1 " НЕ СЛЫШНО ШУМА ГОРОДСКОГО Это потому такое название, что семья моя жила тогда в доме, над кото рым возвышалась "Невская башня" (здание бывшей Городской думы). И дей ствительно, "не слышно", т.к. это был полуподвал в некотором удалении от Невского. За стеной были слесарные мастерские — шум от них никакого "го родского" просто не пропускал. В тридцатишестиметровой комнате нас было шестеро: кроме родителей и двух сыновей, еще две кузины из области, обу чающиеся в городе. Тридцать шесть делим на шесть... По советским нормам мы обеспече ны. Сортир, естественно, общий со слесарями и их учениками. Кухни, есте ственно, нет. Но есть керосинка за дверью в комнату, по счастью, снаружи. Примуса мама, вполне оправданно, боялась. Все это наше жилищное благоустройство произвел техникум, в котором отец преподавал технологию приготовления пищи. (Так что керосинка очень даже "причем"...) Из окна были видны прохожие, но больше всего, их ноги. Нашей постоянной ежедневной гостьей была соседка, дочь двух убогих и симпатичных супругов, поздняя, удавшаяся телом, но страдающая легкой, и все же отчетливой, дебильностью. Она приходила в коротком, плохо зас тегнутом халатике, на голое тело, наваливалась животом и грудью на наш