Ковалев, Н. Н. Из книги воспоминаний "В продолжение любви" / Николай Ковалев // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей ; [гл. ред. Б. Н. Блинов]. – Мурманск, 2000.

ИЗ КНИГИ ВОСПОМИНАНИЙ 223 гарович Орбелли подскочил к работавшему там фотографу, встал на одну ногу, скорчил мину и сказал: "Снимите старого армяшку!" Я помню, как 80- летнего Владимира Федоровича в магазинной очереди уговаривали пройти без очереди, а он категорически отказывался. И еще он иногда ездил на ве лосипеде. Анна Михайловна очень интересовалась нашим рисованием. А наш старший друг, Ивановский, приносил ей свои стихи. Боря в ту пору был в резкой оппозиции к академическому миру. Ходил в чем попало. И, вообще, вел себя крайне футуристически. Возможно, на него действовали рассказы о грубостях Маяковского, Бурлюка, о чудачествах Хлеб никова. Помню, как, однажды, мы сидели за столом в окружении академи ков, мой непринужденный друг запустил в абажур куском колбасы и сказал: "Это Петр Маяцкий" (нашумевший цирковой номер — Петр Маяцкий на мото цикле внутри полусферы). "Внук Академика ходит голый!" — говорила, шоки рованная упрощенным Бориным нарядом, бабушка. Боря в ту пору ходил в самом деле весьма небрежно одетым. Боря возбудил в наших умах идею пролежать под поездом. Такая воз можность проверялась с помощью соответствующей "колабашки", положен ной между рельсами. Но чистота опыта каждый раз чем-нибудь нарушалась, и приступить к эксперименту мы так и не решились. Проектов было много, воплощений меньше, но ведь так всегда и бывает. Ряд феерических эскапад мы, однако, совершили. Феерических буквально, ибо мы сжигали сортиры. Они строились на нашем пляже. Там протекало "золотое" детство, и мы не могли этого допустить. (Сортиры были очень скверные). Затеи следовали одна за другой. Я, созерцатель, вынужден был вести деятельную жизнь, но я любил своего неугомонного друга. Мне было хорошо. Для Бориса не было безнадежных для творчества положений. Лежа на пляже, из жестких и губчатых тростников он делал шевелящиеся на ветру мобили или просто мельницы. Он до солидных лет не мог равнодушно ви деть строительство запруды на ручье. Он, непременно, включался в работу детей и тут же становился начальником строительства, монтажником, бетон щиком. С нами часто развлекались подрастающие: месяцеглазая сводная сестра Бориса, Лелька, невыносимый Лесик Струве. При Наташе состояла в наперстницах выдумчивая и болтливая Надя. Борис играл с маленькими деть ми, с собой, с окружающими предметами. Есть граница между игрой и искус ством? Для Бориса не было таких границ. В зимние каникулы нас облекал другой мир, другой воздух. Нас занима ли другие дела и развлечения. Какой-то особый запах царил в те дни в шиш- маревском доме. Я его ностальгически вспоминаю. Но, как всегда это быва ет, не до конца. Какими-то составляющими этого "букета" был финский линк руст, запах лыжных мазей, изгоняемого затопленными печами холода и еще что-то, как всегда, неуловимое... Непонятным образом этот запах соединил ся в моей памяти ... с портретом академика Веселовского, висевшем на сте не каникулярной комнаты.