Ковалев, Н. Н. Из книги воспоминаний "В продолжение любви" / Николай Ковалев // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей ; [гл. ред. Б. Н. Блинов]. – Мурманск, 2000.

222 Николай КОВАЛЕВ А нас было немало: Саша Сколозубов, я, Яша Ревзин. Иногда приходили рисовать Валерий Траугот, Юра Шабанов, Володя Степанов. Мы рисовали натурщиц и балерин — студенток балетного училища. Татьяна Владимиров на была тогда молчалива. Но, когда не было Василия Адриановича, лако нично разбирала наше рисование. Я, по-прежнему, стеснялся ее, особенно за столом. Для меня она была олицетворенное comme il faut, и я стыдился своих несовершенных навыков обращения со столовыми инструментами. Это, конечно, пустяки и мелочи и мало что определяет в образе Татьяны Влади мировны. С годами она стала гораздо мягче, я стал уверенней в себе и те перь уже не боюсь ее. Очень существенные узы связывают мою жизнь с ее жизнью. Я, можно сказать, вырос в ее доме. Я дружил с ее сыном. Заботы о борином наследии тоже как-то связали нас последние годы, укрепили, ос лабшие было (ведь я живу в Мурманске), связи. Несколько слов о других обитателях дачи № 20 по Курортной улице в Комарово. Эта дача, так же как и другие из стандартного "подарочного набора", сто яла в лесу, но половина участка по диагонали предоставляла возможность сельскохозяйственного освоения. В лесной половине росли грибы. По грибы ходила пышная, всегда нарядно одетая, тщательно следившая за собой, Анна Михайловна, жена академика Владимира Федоровича Шишмарева. Анна Михайловна была приветлива и охотно разговаривала с нами, мальчишка ми. Про нее было известно, что она в прошлом певица, и довольно извест ная. Теперь она писала симпатичные акварели. Внук Боря сознательно бе зобразничал и шокировал бабушку своими выходками. Жили на даче и сест ры Владимира Федоровича: баба Аня (Анна Федоровна) и баба Тюша (Ната лья Федоровна). Обе были маленького роста седые старушки. Анна Федо ровна была согбенной (не помню, от природы или старости) и напоминала мне портрет Иммануила Канта. Она была тихая. Баба Тюша была живей и разговорчивей. Обе были очень из "раньших" времен, кое-что путали. Баба Тюша, узнав, что я женился, спросила меня, почему я не еду в свадебное путешествие в Италию — там так хорошо... (Я тоже начинаю путать читателя — женился я гораздо позднее описываемого периода). В этом поселке нам удалось прикоснуться к доживающему свое, и ныне не существующему, миру людей чуть ли не XIX века. Диковинная вежливость отличала этих людей. Конечно, все они были крупными учеными и были на соответствующих высотах культуры. Владимир Иванович Смирнов, напри мер, при встрече с нами останавливался как вкопанный, снимал шляпу и кланялся. А что было делать нам? Копировать его жесты — было бы обезь янничаньем. Владимир Федорович тоже был исключительно любезен, и это не было только формой. Как замечательно умел он слушать собеседника, как заинтересованно расспрашивал. Этих аристократов духа отличал ред кий демократизм в быту. И никакой чопорности! Борька рассказывал, как де душка, однажды, перемахнул через забор. А директор Эрмитажа Иосиф Аб-