Ковалев, Н. Н. Из книги воспоминаний "В продолжение любви" / Николай Ковалев // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей ; [гл. ред. Б. Н. Блинов]. – Мурманск, 2000.

220 Николай КОВАЛЕВ Туман подкатил к нам остров, темный, пригорочный, с причальным пля жем и лужайкой. Стали собирать дрова для костра. Девушки пошли в одну сторону, мы — в другую. Туман куда-то уехал. "Кока, барухи, кажется, готовы, надо не подкачать" — шепнул Боря, почти расстроенно. В душе у нас не было никакого цинизма. Девушки нам нравились, по- хорошему. Моя — так просто вызывала у меня стыдливую нежность. Белые ее, вполне зрелые, груди и лукавые красивые глаза не порождали никакой агрессии. Только сердце томилось от близости каких-то сладких возможнос тей. Была и благодарность — за все эти авансы и за выбор меня в кавалеры, за ожидание моей нехитрой любви. Но Боб работал под "стилягу" и специалиста по женскому полу. Детские игры, амбиции, форс. ...Мы "коптили" луну сизым столбом дыма и жарили на ивовых палочках "Отдельную" колбасу. Пили клюквенный морс. Боб воодушевился и шутит во всю. Мы показываем соседкам "вынос мертвого тела". Боб вытягивает перед собой руки, на них — резиновые сапоги, на палках. Все это покрыто ватни ком. Я держу за подошвы сапоги, а Боб откидывает голову назад, изображая лицо покойника. Я наигрываю губами траурный марш. Кощунственный не хитрый номер. Девы хохочут, и Боб начинает идиотски гоготать. Потом мы все затихаем вдруг и прислушиваемся к музыке ночи, к уханью филина, к хлюпанью воды, к потрескиванию костра. Костер слабеет, и мы идем опять за дровами. Только на этот раз, как-то не сговариваясь, — каждый со "своей" и в разные стороны, вдоль берега... Мила держит меня впервые за руку и я боюсь, что моя дрожит... Я не знаю уже, что говорить. Лихорадочное оживле ние, что было у костра, с шутками и болтовней, выветрилось совершенно. Я неуверенно предлагаю почитать стихи моего любимого Блока, и мы приса живаемся на полянке. Мила не оставляет мою руку, и это заботит меня, тро гает и стесняет одновременно. Я читаю севшим голосом: "Ветер донес издалека Песни весенней намек. Где-то светло и глубоко Неба открылся клочок. В этой бездонной лазури, В сумерках близкой весны, Плакали зимние бури, Реяли звездные сны... Тихо и будет все тише, Флаг бесполезный опущен.." — читаю, и рука моя предательски дрожит и потеет. Наступает молча ние. Идем к костру. Молча. И я не понимаю, что чувствует Мила. Теперь, мне кажется, что она свысока, а может быть, как-то по-матерински, прощает мою нерешительность и трусость...