Ковалев, Н. Н. Из книги воспоминаний "В продолжение любви" / Николай Ковалев // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей ; [гл. ред. Б. Н. Блинов]. – Мурманск, 2000.

ИЗ КНИГИ ВОСПОМИНАНИЙ 199 На мою бедную маму я замахал руками, когда она приехала меня, уже прямоходящего, забрать домой. Мама заплакала от обиды. Это был Кунгур. В Кунгуре знаменитая карстовая пещера. Много лет спустя, в бороде, в седине, я с женой и приятелями посетил место своего исцеления по случаю пребывая в Перми. Кунгур — городок жи вописный, над рекой с крутыми обрывистыми берегами, с пожарной калан чей, гостиным двором (множество арок под длинной крышей), с гусями, кош ками и собаками. Пещера мне не понравилась — темно, сыро и невесело. Наш приятель Женя Гуров поручил мне сфотографировать дом, где тоже в эвакуации жила его жена. Но прошлое не сфотографируешь и не отловишь. Оно просто сидит в клетках памяти и в хромосомах нашей судьбы. Этими банальностями и покончим с Предуральем, с его двумя землями, жаворонками и ломанной ногой. ОТЕЦ БЕЖИТ НАИСКОСОК Сорок четвертый год. Февраль. Мы вернулись в Ленинград. Отец нас не встретил. Нам некуда идти. С перрона мы почему-то ушли. И вот стоим у ресторана "Московский". Перед нами вокзальная площадь. Мама вставила нас за поручни у витринного окна, меня и брата, и мы стоим и ждем. Навер ное, папу. Может быть он все-таки придет!.. И вот он выбегает от устья Невского, где теперь метро в форме торта, и бежит по всей площади наискосок. Мама видит его и кричит: Николай! Отец! Николай Иванович!.. Но он не слышит. Я понимаю кому кричит мама. Бежит военный в шинели. Такой человек приезжал в Мариинск с цветными каран дашами. Я его почти не знаю. В Мариинске он был несколько часов. Два года мы без него. Да и до этого не очень-то с ним. Он на работе. Военная какая-то работа. Он капитан. Четыре звездочки. Это он пел с приятелями в погонах "Синий дым Китая" (то есть "Синей дымке тает") в синем дыму папирос под воздушным оранжевым полушарием абажура. ...И теперь он бежит наиско сок. Совершенно военный человек. Бьет ногами длинные полы шинели и бе жит, ужасно опоздав к нам на перрон, а мы здесь. Вся наша охрана от беспощадной жизни — никелированные поручни, за которыми мы стоим забинтованные платками хлебного цвета. Потому что холодно. Эти поручни наш ленинградский дом. У нас есть отец. Редко, но есть. Он приезжает на три часа в Сибирь. Привезти карандаши и поговорить с мамой. А теперь он бежит наискосок, исчезает в вокзале... Военный отец, капитан.