Ковалев, А. В. Подвиг судей Мурманской области в период Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) / Ковалёв Александр. – Мурманск : [б. и.], 2023. – 105 с., [17 c.] прил. : ил.

80 Воспоминания А. М. Худоерко и О. Н. Кадановой - Старшина, что случилось, опять не дал поспать? – обратился к подошедшему Хижняку писарь эскадрона Бардах. - Калмыки к немцам ушли, тудыт их растудыт! - понес Хижняк трехэтажное построение русской, непереводимой на иностранные языки речи. - Что им, косоглазым, не понравилось? – недоумевал Бардах. - Ну, ничего, Гитлер научит их свободу любить, они еще вспомнят Родину, да поздно будет. Жалко, гады, новое оружие да обмундирование унесли. Раздеть бы их да голыми в Дон, - не унимался писарь. Известие об уходе калмыков к немцам было не из приятных. Все понимали, что и этот участок фронта, теперь оголенный предателями, надо будет кем-то прикрыть. Все нещадно ругали калмыков, недоумевали: кому-кому, а не калмыкам искать лучшей доли; ни одна власть, кроме советской, их за людей не считала. Лишь при советской власти они обрели культуру, письменность, свое государственное образование, были спасены от вымирания. Видимо, люди были обмануты, смалодушничали, испугались немецкого нашествия. Так рассуждали бойцы; случившееся не вызвало паники – лишь негодование. В начале августа дивизион оказался на Кубани. И здесь трудно было определиться, стать, так сказать, в строй. Река Кубань – не Дон, значительно уже. Но перейти через неё оказалось не менее трудно – течение быстрое. Добраться до любой переправы к мосту или парому дивизиону счастья также не выпало. Пришлось переправляться прежним способом: на лодках и вплавь. В лесочке у Кубани, укрываясь от вражеской авиации и ожидая темноты для переправы, бойцы эскадрона собрались возле своего командира – старшего лейтенанта Беляева. Беляев не был кадровым военным, был призван из запаса с началом войны. По профессии - учитель. В первых боях получил ранение, а когда подлечился, его назначили временно, до полной поправки, в дивизион. - Сколько ж будем бежать, товарищ старший лейтенант? – уже в который раз обратился Бардах к Беляеву. Этот вопрос постоянно и неотступно возникал у каждого бойца и командира. Не новым он был и для Беляева. Но от него требовалось ответить, и не общими словами, а самыми убедительными. И хотя все знали, что командир сам бы не прочь задать такой вопрос, ждали ответа. - Мы не бежим. Мы отходим, - задумчиво произнес Беляев. – Скоро немец выдохнется, - продолжал он. – Не может он завладеть такой территорией. История России знает примеры, когда противник занимал нашу территорию, но удержать её не мог. Народ не покоришь. Как только немцы выдохнутся, так мы их и погоним, - убежденно говорил Беляев. - Кто же их погонит, наши вон земляки к немцам убежали, - вставил Хижняк, намекая на калмыцкую дивизию. – Да из нашего дивизиона не все пали смертью храбрых, к своим бабам под юбки попрятались. Ерко, сидя у ног Беляева, опершись на карабин, внимательно слушал разговор старших. - Махновцы убежали по домам, а не бойцы Красной Армии, - горячо проговорил лейтенант Белоконь. – Подлецы и предатели, - продолжал он, стряхивая суконкой пыль со своих блестящих хромовых сапог. – Будем идти обратно по Украине, со всех спросим, - ни к кому не обращаясь, с уверенностью, не терпящей возражений, закончил он. - Да, половина дивизиона сгинула кобыле под хвост, - вставил старшина Хижняк. - Тяжело, конечно, - продолжал старший лейтенант Беляев, - но нет оснований падать духом. Победа будет за нами, - повторил он старые слова, произнесенные в первый день войны, ставшие лозунгом, но всегда звучавшие по-новому и убедительно. - Знать бы, где немцы, - вставил Бардах. – Хуже всего, когда не знаешь, с какого боку тебя подстрелят.