Ковалев, А. В. Подвиг судей Мурманской области в период Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) / Ковалёв Александр. – Мурманск : [б. и.], 2023. – 105 с., [17 c.] прил. : ил.

101 Воспоминания А. М. Худоерко и О. Н. Кадановой заменил, «достал» - это никого не касалось, никого не интересовало. Лошадь есть – казак в строю, готов к бою. Важен конечный результат. До меня взвод разведки был сколочен. В нем состояло двадцать сержантов - «стариков»: от 30 до 40 лет, опытных и закаленных войной людей, не раз раненых, многократно награжденных медалями и орденами. А мне только что исполнилось 19. Я их учил, а они меня оберегали, заботились обо мне, ненавязчиво учили опыту боя, хотя и я имел опыт боевых действий в 1942-1943 годах. Мы поняли друг друга с полуслова, и они меня признали своим командиром. Все строилось не на команде, не на наказании, а на личном примере: «Делай, как я!» - в этом весь смысл руководства подчиненными. Мой взвод расположили в поселке городского типа. Меня определили «на постой» в небольшой особнячок, хозяевами которого оказались местный юрист, по нашим меркам – нотариус, и его жена, преподаватель местного колледжа, окончившая до войны, в Париже, физико-математический факультет университета. Вначале семья приняла меня настороженно. Они тоже были осведомлены о сути лозунга, под которым наши войска прошли Венгрию. И хотя к тому времени был заключен договор с Временным венгерским правительством о выходе Венгрии из союза с Германией и прекращении сопротивления, все же инерция настроения войск убывала медленно. Общались мы в основном на немецком языке, которым хозяева особняка, как мне показалось, владели в совершенстве. В комнате, где нас принимали, стояло несколько красивых книжных шкафов, и я с интересом обнаружил довольно много книг на немецком языке – произведения Достоевского, Тургенева, Толстого Л. Н., а также французских классиков, которых мы изучали в средней школе. Хозяйка, рыжеволосая женщина с пышной прической, оказалась более смелой, чем хозяин, и общительной. Она удивилась, что я, рассматривая книги, называл их авторов и названия произведений. - Пан капитан знает Достоевского и Мопассана? – удивилась она. Следует заметить, что мадьяры всякого нашего офицера, независимо от звания, называли «пан капитан» - или не разбираясь в воинских званиях советских офицеров, или не желая кого-то обидеть, «понизив» его в звании. А звание «пан капитан», в их понимании, было довольно высоким званием. - В школе проходили, - ответил я уверенно. - Что такое «проходили»? – переспросила хозяйка. - Изучали, читали, так было предусмотрено программой обучения, - растолковывал я. Необходимость детального рассказа о нашей школе вызывалась тем, что несколькими днями ранее хозяйка вполне серьезно спрашивала меня: правда ли, что в России все завалено снегом, по улицам ходят медведи, а в колхозах все мужчины и женщины спят под одним одеялом и живут в одном доме. В этом мнении её поддерживал муж. Нам было известно, что гитлеровская, да и не только гитлеровская пропаганда весьма специфически преподносила нашу действительность, пытаясь убедить всех в том, что наши советские люди – сплошь неграмотные, лодыри и пьяницы. - У вас были книги, мировая классика на русском языке? – не унималась хозяйка. – А что вы еще изучали в школе? Нам говорили, что у вас, кроме сказок про Иванушку- дурачка и Бабу Ягу, ничего не изучали… Пришлось прочитать на память несколько отрывков из произведений Тургенева, Гоголя, стихи Байрона, Гете, Пушкина. К заучиванию наизусть нас в школе настойчиво приучал Герхард Альфредович Колленс, русский немец, преподававший русский язык и литературу. - Вам повезло, что учил вас немец, - не сдавалась хозяйка. – И с учеником ему повезло, - лукаво улыбаясь, подвела она итог своему видению положения дел в советской школе.