Коржов Д. В. Будь же вечно и Север, и лед! : (поэзия Виталия Маслова) / Дмитрий Коржов // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах Мурманского отделения Союза писателей России.

Дмитрий КОРЖОВ БУДЬ ЖЕ ВЕЧНО И СЕВЕР И ЛЁД! (Поэзия Виталия Маслова) Я написал когда-то о нём: «Он не прозаик, он - поэт!». Даже и не догады ваясь тогда, насколько это верно. Уже не художественный образ, не попыт ка определить его ритмическую прозу, удивительную, пропитанную поэзи ей, но - максимально точно зафиксированная данность. Он действительно был поэтом. Настоящим, интересным. Сильным. Его стихи, смею заметить, явление в нашей литературе уникальное, до него не бывшее, не существо вавшее. Его поэзия - это рассказ о суровой ледокольной работе, «ледоколь- ском житье». Который, конечно, связан с другой темой, ставшей основной для Маслова-прозаика - темой малой родины - умирающими поморскими деревнями, родной Сёмжей, о чём написал он с горечью: «Отчизна малая моя, моя судьба, моя пустыня...». Вот она - та натянутая струна, что непрестанно держит читателей в на пряжении. Стихи Маслова - почти все - рассказывают о корабельной, ледо кольной жизни. Но в каждом таком стихотворении едва ли не физически ощутим второй план, некая вечная тяжёлая дума о том, что оставил на бе регу - но не в Мурманске, не там, откуда ушёл в последний рейс. Нет! Для Маслова - это всегда Сёмжа, родное Поморье, о котором он не устаёт пере живать и волноваться, жить его болями - всегда, словно только что «поки нул устье милой мне реки» и ушёл в своё долгое плавание. И дом (одно из любимых слов Маслова-поэта, часто встречающееся), разлуку с которым так тяжело он переживает, стоит на том, сёмженском берегу. И вечный во прос - тот, что не раз задаёт он сам себе в стихах: «Но скажет кто, зачем же мне все эти рейсы и дороги?» - вопрос риторический. Ответ очевиден, но предоставим слово самому автору: «И дома дорог дом тем больше, чем ча ще снятся мне дороги...». Ясное, отчётливое понимание того, что дом этот гибнет, придаёт стихам изрядную долю горечи - она ощутима даже в самых оптимистичных его стихах. Вообще, контраст страшный, разительный. Какая пропасть между почти эпической мощью ледокольного флота (за которой - мощь страны, тогда ещё - супердержавы, коей никто не указ) и вот этой «ослепшей» де ревней, что чуть «постоит», «погорюет над обрывом серым. А потом срав няется с землею...». Как горько и страшно. Особенно - оттого, что лириче ский герой бессилен тут хоть что-то изменить. Как мне видится, об этой бе де, этой вечной тяжести на сердце Маслов пишет здесь не менее пронзи тельно и сильно, чем в лучших своих прозаических вещах - «Свадьба», «У Стивидорного», «Восьминка», «Круговая порука» и других. А он держал эти стихи в тайне, не показывал - долгие годы. До самой смерти. Почему? Не могу понять.