Коржов, Д. В. Несмиренный живописец : [роман-биография] / Дмитрий Коржов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2018. - 270, [1] с. : ил., портр., факс.

84 Дмитрий Коржов Жестко? Да! Но во многом справедливо. Замечу в скобках, что рецензия-то опубликована в «Комсомольской правде» образца 1978 года. Поинтересуйтесь как-нибудь, каким тогда был тираж «Комсомолки». Миллионы экземпляров. Таким же - всеобщим - был тогда интерес к родной литературе, к русскому слову. Олег Добровольский в «Литературной России», обзоре нови­ нок журнала «Наш современник» упоминает в том числе и о став­ шем теперь хрестоматийным масловском рассказе: «Виталий Маслов... в рассказе «Восьминка» изобразил... народный характер старой жительницы северной деревушки, которая воспитала без мужа двух сыновей, ушедших на фронт. Автор показал цельность натуры, исконную доброту простой русской женщины с ее кре­ стьянским понятием о честности, порядочности. Рассказ волну­ ет своей суровой правдой, написан сочным языком северян, по­ моров, хотя, на наш взгляд, чрезмерно насыщен диалектизмами, местными словами...» К счастью - и для них, и для автора, и для всей русской литера­ туры, рецензенты не только ругались. Известный московский критик и литературовед Виктор Петелин пишет подробно о «Крутой Дресве» и «Круговой поруке», а напоследок скромно, доверительно, добав­ ляет: «В романе есть чисто поморские слова и словечки. Не надо их выбрасывать! Эти словечки делают богаче художественную ткань...» Однако доля истины во всех этих докучливых разговорах вокруг диалектных слов, конечно, была. Увлекался порой Маслов. Словно надышаться не мог родной речью, наиграться столь милыми его сердцу «няшами» да «лёщадями». Любовался ею, смаковал даже отчасти, тешил душеньку свою вволю. Да, порой в этом любовании изменяло ему чувство меры. Но это - редко. А потом некоторые по­ морские слова становились в его прозе не просто определением некоего предмета, состояния или действия, но оказывались чем-то большим, приобретали черты мифа, вырастали в некую мифологе­ му, магическую скрепу - из тех, на которых и стоит мир, о котором рассказывает нам автор. Без них этот мир невозможен. Убери их и многое не только в масловской прозе, но и во всем этом мире станет необъяснимым, скрытым от читателя, закрытым от всех нас на тысячу замков. Без них он не только становится беднее и скуч­ нее, но подчас попросту перестает существовать. Ну ладно лёщадь эта самая, мимо которой ни один рецензент спокойно пройти не в силах! Но няша-то, няша! Как без нее обой­ тись?! Слово-то какое дивное, говорящее. Это - неотъемлемая часть и масловской прозы, и мира, который он воссоздает с ее по­