Коржов, Д. В. Несмиренный живописец : [роман-биография] / Дмитрий Коржов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2018. - 270, [1] с. : ил., портр., факс.

Несмиренный живописец 69 Место действия рассказа - Сахалин пятидесятых. Главный ге­ рой - козел-алкоголик по кличке Ватерпас, что обретается при па- роходской общаге, обитатели которой, матерые бичи, и приучили его к спиртному. И там-то все есть: с помощью козла этого само­ го автор нам о людях рассказывает, тут и радость, и беда, и смех, и слезы. И любовь, конечно, правда, особая, тиксинская, но все-та­ ки. Да и сделана-то эта вещь очень неплохо: и детали, и ситуации выписаны подобающе, умело. Видно сразу, не новичок работал! И «Шесть номеров капитана Брагина» (в одной из рукописей рассказ датирован 1 марта 1974, но это, очевидно, после доработ­ ки, да и сам автор включает его в «Тиксинский декамерон»). Героя, как его называли коллеги, «капитана с номерами», сродни шукшин­ ским «чудикам». Это человек, способный вернуть в строй горящий пароход со взрывчаткой и, скажем, - начать обстрел вполне мир­ ной реки, чтобы вернуть на борт корабля задержавшихся на бере­ гу моряков. В общем, не простой капитан, ох, не простой. Да где ж их отыщешь, простых-то? Такая работа. Такая жизнь. И «Рыбаков приехал в Тикси» - тоже проза, без сомнения. По мифу, который его сопровождает повсюду, уже стал больше само­ го человека, Рыбаков - отпетый гуляка, любитель широко кутнуть, такой, которому сам черт не брат. Между тем, заглавный герой рас­ сказа - еще один чудик из упомянутого нами ряда. Ревизора, кото­ рого прислали на остров, где находится его полярная метеостан­ ция, подпоил, отправил обратно в Тикси несолоно хлебавши. На материке, как рассказывали, 10 тысяч «за неделю спустил». На деле же - не прогулял, не прокутил, а в детдоме всем ребятам купил по пальто. Вывод: «Молиться надо, что есть Рыбаковы такие...» И как с этим не согласиться? И все это, все три упомянутых рассказа - разговор о челове­ ке, даже когда автор и его герои с козлом-выпивохой никак ра­ зобраться не в силах, все равно о человеке. А значит, о самом главном, о чем, собственно, вся русская литература, наилучшие ее образцы. Замечу - почти в скобках, что ведь герои этих вещей сродни классическим масловским героям, близки Митьке-Футштоку (с его привычкой бесхитростного, открытого действия, в принципе, всег­ дашней готовностью действовать), о котором у нас разговор еще впереди. И все это роскошество Маслов не хотел никому показывать, тем более публиковать! Какая же требовательность к себе жила в этом человеке, и какое уважение к русскому слову...