Коржов, Д. В. Несмиренный живописец : [роман-биография] / Дмитрий Коржов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2018. - 270, [1] с. : ил., портр., факс.

Несмиренный живописец 31 И что же? Сдается мне, они с Масловым просто друг друга не поняли. И то сказать, это ведь были люди из разных миров, если не с разных планет. И виноват тут, конечно, старший - тот, кто опыт­ нее и мудрее. И ведь вроде бы повезло Маслову - Вечтомова - это удача, очень порядочный и болеющий за дело человек, подлин­ ный профессионал. Это ведь о ней сказано: «Вечтомова - докумен­ тальное доказательство того, что люди с чистой совестью - не ред­ кость». Но вот не угадала Елена Андреевна в юном (семнадцатилет­ нем!) молчаливо-суровом мореходце из-за какого-то неведомого ей, потустороннего Замезенья будущего большого писателя, долж­ но быть, просто не услышала... Чуткости, видать, не хватило. Насто­ ящей высоты, которая позволяет и в незнакомом и чужом видеть дар Божий, Его прикосновенье. С другой стороны, Вечтомова схо­ ду обозначила главную проблему масловской прозы - поморский диалект, «говоря», который - основа, стержень его рассказов и по­ вестей, и за который его здорово корили всегда - едва ли не все рецензенты. Но недостаток ли это? Если и недостаток, то такой, что в лучших его вещах становится достоинством. Тем не менее, отдаю должное Елене Вечтомовой. Она ведь правду ему сказала. Правду! Как и положено мастеру. В сущности, Маслову потом этим - переводами собственных текстов - и при­ шлось заниматься всю жизнь. Временами его проза ими была пе- ренасыщенна, в том числе, и уже зрелая. Это видно по верстке «Крутой Дресвы» - первой и лучшей его книги, которая книгой так и не стала... Так вот там легендарный АБТ - редактор Мурманского книжного издательства Александр Борисович Тимофеев много­ кратно ему указывает на слова, которые следовало бы с поморско­ го перевести на русский литературный. Показательно, что в стихах - ни в ранних, ни в поздних - Мас­ лов родные поморские словечки не использует вовсе, там «гово- рей» и не пахнет. Но, судя по всему, стихи свои курсант-морехо- дец Вечтомовой не показывал. Думаю, уже тогда понимал, что они слабее, чем его (даже ранняя) проза. И в стороне от того, что его волновала в первую очередь, в стороне от того, что болит. А он-то хотел с мэтром (и с миром!) говорить именно об этом. С рафини­ рованной питерской интеллигенткой Вечтомовой такой разговор не получился. Обидно. Не верю, что те рассказы, которые Маслов принес в ленинградское Лито, были так уж слабы... Замечу, в стихах 50-х годов Маслов намечает несколько тем, что получат продолжение в будущем, но главной его темы - уми­