Коржов, Д. В. Несмиренный живописец : [роман-биография] / Дмитрий Коржов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2018. - 270, [1] с. : ил., портр., факс.

Несмиренный живописец 263 дится. Иногда даже кажется, что Бисмарк - тот самый тютчевский «глашатай наших дней» - прав: «единство должно быть спаяно же­ лезом лишь и кровью», не любовью, нет. Но не палкой же чугунной загонять в единство! Мы же, слава Богу, не Германия. У нас, как го­ ворится, насильно мил не будешь. И не надо. Сами придут. И как тут не вспомнить все того же Достоевского - «Все воротятся в родное гнездо!». Думаю, о Достоевском в контексте нашего разговора сто­ ит чуть подробнее сказать. Виталий Маслов и Федор Достоевский... Они вроде бы совер­ шенно непохожи, трудно их ставить рядом - и как творцов - писа­ телей, и как обычных людей из плоти и крови. Конечно, жизненно, биографически - неоглядно далеки, разве только мореходско-кур- сантской юностью схожи. В остальном - разные. Один - потом­ ственный дворянин, второй - помор из деревни лоцманов. У одно­ го - почти смерть и каторга, у второго - после мореходки - море, море, море. Один зарабатывал на жизнь почти исключительно ли­ тературой, второй - трудился на государственных предприятиях (других не было), а писал в рейсах и паузах между ними. Один был подвластен едва ли не всем главным человеческим грехам, одних только жен у него имелось три, второй - прекрасный семьянин и воцерковленный православный (это в советские-то безбожные годы!). Вот так, получается, разве что бородами Федор Михалыч и Ви­ талий Семеныч схожи. Однако, при всех отличиях и несомненной несхожести, люди эти - Федор Достоевский и Виталий Маслов - внутренне, сущностно очень близки, соприродны. Влияние До­ стоевского на Маслова очевидно. Это видно и по художествен­ ной прозе Виталия Семеновича - по тому, скажем, как он строит массовые сцены. В отношении «Круговой поруки» и «Внутреннего рынка» можно говорить о полифоническом романе, родоначаль­ ником которого был Федор Михайлович. Критик Татьяна Рябини- на считает масловских героев-мужчин столь же страстными, как и у Достоевского, а «мечущийся, противоречивый, не находящий покоя» Митька-Футшток, как ей кажется, очень похож на Родиона Раскольникова. И все же наиболее отчетливо присутствие Достоевского ощу­ тимо в масловской книге исповедей и проповедей «На костре мо­ его греха», основанием для которой стал, безусловно, «Дневник писателя» Достоевского. Последняя книга?, кстати, по сию пору русскому читателю (даже просвещенному) почти неизвестна, за­ крыта от него. Даже несмотря на то, что, как мне представляется,