Коржов, Д. В. Несмиренный живописец : [роман-биография] / Дмитрий Коржов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2018. - 270, [1] с. : ил., портр., факс.

128 Дмитрий Коржов Здесь же и о стариках, которых поморы на промысел брали «сказки баить». «Забота о человеке слабом, в какой бы форме она ни проявилась, - это, может быть, главная, основная черта нашего национального характера...» - отмечает писатель. То, что отноше­ ние к старшим у нас стало меняться, он писал уже тогда, в восьми­ десятые. Что ж говорить про девяностые, когда пенсионерам при­ шлось совсем уж лихо, по сути, оставило их государство, многих обрекло на смерть. Несколько особняком стоит главка о Карпе Мартыновиче Те­ рентьеве, о котором писал он и прежде, но написанное - повесть о Карпе Хатанзейском - не опубликована, так и осталась в руко­ писи. Это такой чудак, сродни шукшинским чудикам, своего рода юродивый семженский. «Он был самой приметной - экзотичной, что ли, - фигурой, которую я знал я детства. Нас им пугали, но никто его не боялся... - пишет Маслов. - С огромным хрящеватым носом, с пронзительным взглядом глубоко упрятанных глаз, не бритый и не стриженный после возвращения с войны, он был похож на того, кем он и был, - на лесного человека...» Жил он странно - то и дело, если по тексту, «глупал», походил на «помешанного, на глубоко помешанного» - неделями искал ключи от рая Господня и вел со старухами местными многоречи­ вые богословские беседы. К тому же и пил изрядно. Но до чего же тепло пишет о нем Маслов, несмотря на оговорку - «кажется, он недолюбливал меня». Глава о Карпе начинается с радуги - чудесного лирического от­ ступления: автор видит радугу, что встает над Замезеньем, над ним. Задумывается невольно: «А вжизни? Каждомулисветит радуга - хоть какая-нибудь?». Над Карпой - радуга, светлый он, чистый. В простоте его представлений о жизни (о пенсии - «мне христарадных денег не надо», о том, знал ли, что нельзя, когда лося в лесу застрелил - «а кто может знать, что можно, а что нельзя в лесу?») - на взгляд совре­ менного человека, порой совершенно абсурдных, как показалось, звучит высокая правда и мудрость самой природы. Слово о радуге мы встречали, к слову, еще во «Внутреннем рынке» - там над Оксей, Окрецием Шестаковым она поначалу светила, а потом - угасла... Однако «Еще живые» - книга об ушедшем уже от нас поколе­ нии, о стариках, которые пережили едва ли не всю эту советскую лихоманку - от коллективизации и репрессий, войны до тихо­ го загнивания эпохи застоя. О людях нынешних Маслов напишет в другой своей книге - книге проповедей и исповедей «На костре моего греха».