Коржов, Д. В. Несмиренный живописец : [роман-биография] / Дмитрий Коржов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2018. - 270, [1] с. : ил., портр., факс.

112 Дмитрий Коржов скую импульсивность и жестокость», становится «христианином по мироощущению». Все же сводить все к противостоянию в Футштоке христианско­ го и языческого, естественного для русского мира противостоя­ нию, я бы не стал. Он стал старше, осмотрительней, больше думает, больше говорит, меньше действует - в чем, его, кстати, упрекает Герман. Единственный, пожалуй, случай, когда просыпается в нем Футшток «Круговой поруки» - эпизод с Ажгибковым в гостинице, когда в ответ на высказанные соседом мерзости о Текусе, Митька, не раздумывая, с маху хлещет того по морде. Вот это - Футшток! Да, он спасает Германа от греха убийства - не дает тому выстре­ лить в вертолет, в котором улетают с Шестьденьговки браконьеры. Да, больше и шире, глубже думает и говорит о жизни. Нужен ли деревне такой Футшток? Очень верный риториче­ ский вопрос задает Рябинина. Очевидно, что не нужен. Но не по­ тому, что деревня продолжает прозябать в язычестве, и внутренне Митька стал для нее чужим. Не потому. В стране идет война - это Маслов нам убедительно доказал всем своим крутодресвянским циклом. Спасать нужно страну! Рассудочный, порой почти старче­ ски многословный, скучный Футшток способен ли на это? Говорлив он в «Проклятой памяти» не в меру. И слова-то правильные, но ино­ гда - нужны ли они, все и так ясно, а он - говорит, говорит, словно оправдывается непрестанно перед кем-то. Много слов, слишком много... В ущерб тому самому, порой неожиданному, бесшабашно­ му прямому действию. Как справедливо замечает Текуса: «- От тебя, Митя, везде - одна беда... - Но я даже не подошел к Вале, - склонив голову, ответил Дми­ трий. - Не тронул. Как она хотела, так и делал. - Тебе ли говорить, тебе ли не понять! А может, это и надо было - тронуть! И жива была бы!». Да нужен Футшток родной поморской вселенной, конечно, ну­ жен. Да, если говорить о далекой перспективе, о будущем, то оно вроде бы ясно - отстоят Воронин и Фокин Щелью, отстоят. Но са­ мые близкие для него люди - Герман, Валя Опарина - мертвы, Горя уезжает в Мурманск. А сам-то Футшток - жив ли? Будущий пред­ седатель колхоза Дмитрий Воронин - да, жив, а вот Футшток... Есть председатель, нет героя. И для будущего деревни это, должно быть, хорошо. Но не для романа. Вот вам и «конец крутодресвян- ской сказки».