Коржов, Д. В. Мурманцы : роман / Дмитрий Коржов. - Полярный : Опимах, 2008. - 159 с. : ил., портр. ; 22 см. - (Серия "Екатерининская гавань").

98 Дмитрий Коржов. МУРМАНЦЫ простынь, и глаза стали стеклянными, невидящими. И —сжалась, угловато ощетинилась, словно готовясь к войне с целым миром. Ма­ ленькие белые пальцы сжала в кулак —так, что парафиновая свеч­ ка в правой руке развалилась на куски, упала на пол. Тоненький огонек верхней ее части увял, погас еще в полете. Дальше —тьма: холодная, безликая. Алексей не увидел, но почувствовал, как Даша шагнула вперед, к нему и —теплая, беспомощная —стала медленно оседать на пол —он едва успел ее подхватить. Прижал к себе, осто­ рожно поднял на руки. Сделал это не без труда. Ее легкое, быстрое, почти невесомое тело в этот час стало тяжелым и бесформенным, словно мешок с мукой. Она пришла в себя, только когда Алексей перенес ее на кровать: уложил, прикрыл сверху своей шинелью. Принес в чашке немного красного вина, бутылку которого вместе с толикой французского камамбера захватил в кантине. Даша отхлебнула немного, а его руку не отпустила, притянула к губам —поцеловала, заставила Кольцо­ ва сесть рядом. А когда он присел на краешек кровати, перебралась к нему —легла головой ему на колени. Она лежала на его коленях и говорила: тихонечко, будто боясь собственного голоса, рассказывала об отце. Говорила ровно, голос звучал едва ли не на одной ноте, лишь иногда неожиданно срыва­ ясь —так, будто человек спокойно ходит по самому краю пропасти, словно и не замечая ее, но шаг в сторону — и следа нет от покоя, один только отчаянный крик... —Они расстались с матерью незадолго до ее смерти, когда мне было тринадцать, — она снова нашла ладонь Алексея и говорила, уже не отпуская его руки, словно надеясь, что он не даст ей сорвать­ ся в пропасть. — Папа жил отдельно. Они много ссорились перед его уходом. Очень часто —при мне. А я уже все понимала... Мы тог­ да еще жили в Петрозаводске. Помню, как сейчас, они —ругаются в кухне —прямо при кухарке, а я сижу в комнате и боюсь к ним зай­ ти. Кушать страшно хотелось, а я зайти боюсь. Хорошо кухарка про меня вспомнила —принесла чаю. С пирогами... Она замолчала на секунду, а потом добавила грустно: —Так было вкусно —не передать... И затихла, смешалась, словно что-то припоминая. —Она его ревновала страшно, —снова заговорила Даша, как буд­ то отвечая на незаданный им вопрос, пояснила: —Он легкий был