Коржов, Д. В. Колычев / Дмитрий Коржов ; [вступительная статья на 4-й с. обложки Виталия Маслова]. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2019. - 51 с. : ил., портр.

смертью, не успевшие попасть в книги, они, по сути, еще не прочитаны нами (даже в Интернете их не так просто найти, только на пошлой стихи.ре , куда прилич­ ные люди обычно не заходят - ведь в книги-то эти сти­ хи не успели, названия им не придумали, на полочку четкую, строго определенную не положили). Прямо как у Пушкина посмертная книга получилась... И очень жаль, что даже знатокам эти тексты зача­ стую почти не знакомы. Там есть, о чем поговорить, — и конкретно по отдельным стихам и, в целом, в контек­ сте всего творчества. Что главное? Тема смерти звучит едва ли не в каж­ дом стихотворении. Очень часто возникает ощуще­ ние, что поэт с нами прощается. Показательно, что тема смерти физической, собственно, окончания жиз­ ни, тесно сплетена с темой окончания жизни творче­ ской, жизни автора не человека, но - поэта. «Страш­ но быть поэтом исписанным...» —с горечью отмечает, «мучимый словесным неможием», Колычев. Это зву­ чит даже в одном из лучших колычевских стихотворе­ ний «последнего призыва» —«Буду молчать», звучит, как приговор: «Буду молчать. Я и так слишком много сказал». Что это —неверие в самого себя? Кокетство? Ведь стихи-то хороши. Ни в коей мере —какие кокетство и неверие? Всё всерьез, убежденно и искренне. Скорее, усталость. От мира, что «изоврался в большой бесконеч­ ной войне», и от себя, прежнего, —то, что заставило его в свое время уйти от есенинско-рубцовской традиции в дольник. И жажда нового Слова - и для себя, и для всех - честного, всемогущего, равного по силе тому, «осиянному», которым когда-то «солнце останавливали» и «города разрушали». Жажда слова и дела: В скорби великой народ молчалив и угрюм, В скорби видней, как ликует исчадие зла. 48